До города они добрались ближе к полудню. В Туристическом Центре на сей раз было полным-полно народу, но нашим путешественникам удалось пробиться в справочную библиотеку, где их проинструктировали, как пользоваться местной моделью информационного компьютера.
Самым внимательным образом они изучили всю информацию о музеях и университетах, обращая особое внимание на археологию, антропологию, историю и данные о деятелях в этих областях науки.
— Ах! — тихо воскликнул Пелорат.
— Ах? — сердито переспросил Тревайз. — И по какому поводу «ах»?
— Вот эта фамилия. Квинтесетц. Кажется, она мне знакома.
— Ты что, знаешь этого человека?
— Нет, лично нет, но вроде бы читал его работы. Когда вернемся на корабль, я загляну в каталог…
— Рановато пока возвращаться, Джен. Раз эта фамилия тебе что-то говорит, с него и начнем. Если он сам не сумеет помочь, может, к кому-то еще направит.
Тревайз встал.
— Значит, отправляемся в Сейшельский Университет. А поскольку сейчас время ленча, давай и мы где-нибудь по пути перекусим.
Во второй половине дня, ближе к вечеру они наконец добрались до Университета. Пройдя по длинному лабиринту коридоров, отыскали приемную, где и сидели теперь в ожидании молодой дамы, которая могла — а может, и не могла — отвести их к Квинтесетцу.
— Интересно, — вздохнул Пелорат, — долго ли нам еще ждать? Учебный день, наверное, уже заканчивается…
Как будто услыхав его, их недавняя знакомая впорхнула в приемную. Туфельки ее слепили глаза сочетанием ярко-красного и фиолетового цветов, каблучки при ходьбе издавали высокие звонкие нотки. Высота тона зависела от скорости и легкости походки.
Пелорат поежился. Видимо, каждый мир не только по-своему пахнет, подумал он, но и какими-то собственными экзотическими средствами воздействует на чувства. Интересно, подумал он, так ли легко будет свыкнуться с чудовищной какофонией, издаваемой каблучками этой дамочки, как с местными ароматами?
— Не могли бы вы назвать ваше имя полностью, Профессор? — любезно улыбаясь, спросила женщина.
— Джен Пелорат, мисс.
— С какой вы планеты?
Тревайз предостерегающе поднял руку, напоминая Пелорату об уговоре, но Пелорат не то не заметил его жеста, не то про уговор позабыл, и ответил:
— С Терминуса, мисс.
Женщина довольно улыбнулась:
— Дело в том, что, когда я сообщила Профессору Квинтесетцу о том, что его желает видеть Профессор Пелорат, он сказал, что примет вас, если вы Джен Пелорат с Терминуса и никто другой.
Пелорат часто заморгал.
— Вы… вы хотите сказать, что он слыхал обо мне?
— Мне так показалось, — пожала плечами женщина.
Губы Пелората разъехались в удивленной улыбке, он повернулся к Тревайзу.
— Он слыхал обо мне! Честно говоря, это даже как-то удивительно. Я ведь написал не так много и не думал, чтобы кто-нибудь… Там ничего такого не было… — закончил он, недоуменно покачав головой.
— Ладно, ладно, — поторопил его Тревайз. — Хватит себя недооценивать. Пошли.
Он повернулся к женщине:
— Как добираться до Профессора, мисс? На каком-нибудь транспорте?
— Нет, можно пешком. Его кабинет — в этом комплексе зданий, и я с радостью провожу вас. Вы оба с Терминуса? — спросила она и, не дожидаясь ответа, вышла из приемной.
Зашагав следом за ней, Тревайз ответил:
— Да, оба. А какая разница?
— О нет, никакой, что вы! Просто у нас в Сейшелле есть такие люди, которые недолюбливают Академию, но здесь в Университете мы гораздо более космополитичны. «Живи сам и давай жить другим», — я так всегда говорю. Это я к тому, что в Академии тоже не звери живут. Понимаете?
— Понимаю. И у нас, бывает, услышишь, что сейшельцы — тоже люди, как-никак.
— Вот и правильно, так и быть должно. А Терминус я никогда не видала. Большой город, наверное?
