У Игоря страсть к коллекционированию фильмов. В его кинотеке уже около пятисот миниатюрных коробочек с магнитными записями. Каждый вечер он подключает к телевизору одну из них и потом сидит у экрана, переживает события прошлых лет. Мать даже советовалась как-то с врачом — не отразится ли такое увлечение на здоровье ребенка.
Наконец-то! Раздался звонок, и на экране видеофона показывается улыбающееся лицо Комарова.
— Ура, Володя! — кричит он. — Полный порядок. Через пять минут выезжаю. Только вот беда — никого в помощники не дали. Как думаешь, втроем справимся? Или еще ребят позвать?
— Не надо. Зачем людей беспокоить? А лопаты взял?
— Конечно. Не боишься мозолей? Это, брат, не статьи писать!
— Ничего, и с лопатой справлюсь. Значит, я собираюсь!
Через полчаса открытая машина мчалась по улицам. Николай сидел за рулем, а Нина и Володя устроились на заднем сиденье. Все трое молчали — каждый по-своему был взволнован.
Город кончился неожиданно. Кажется, только что высились по обе стороны дороги белые многоэтажные корпуса, и вот уже их сменила зеленая пена садов, ровные ряды низкорослых яблонь. Кое-где в листве уже рдеют поспевающие плоды.
— Эти сады тянутся вдоль всего Черлакского тракта, — сказал Володя Нине. — Лет десять назад высаживали. Между прочим, тут и мои деревья есть. У нас каждый житель города принимал участие...
— Чудесно! — радовалась Нина. — Знаете, просто влюбилась в ваши края!
Потом они свернули с бетонной автострады на асфальт проселочной дороги.
— Падь давно больше не существует, — напомнил Комаров. Здесь поля совхоза «Утро». Так что придется искать старожилов.
Машина шла совсем медленно. Комаров нарочно убавил скорость, чтобы Нина могла лучше разглядеть окрестности.
— Нет, вы только посмотрите! — совсем по-детски воскликнула она. — Это же прелесть! Вы понимаете, как это все красиво?
Серая шершавая полоса дороги медленно, словно нехотя, изгибалась вдоль крутого обрыва. Иногда она приближалась к нему почти вплотную. И тогда Иртыш был виден во всю ширь — от прибрежной полосы, покрытой рыжими хлопьями ноздреватой пены, до синих зарослей тальника на противоположной стороне. Мелкие волны суетливо толклись, искрились, но от реки веяло величавым спокойствием. Казалось, что нет на ней стремительного течения, что вся эта причудливая игра света и теней лишь мираж. Далеко впереди был крутой поворот, и поэтому река представлялась непомерно широкой. Это впечатление усиливал пушистый изумрудный остров, который разрезал ее у горизонта на рукава.
— Рыбалкой пахнет, — сказал Комаров, жадно втягивая ноздрями свежее речное дыхание. — Эх, посидеть бы сейчас с удочкой!
— А что? Это мысль, — оживился Володя. — Вот найдем рукопись...
— Не кажи гоп. Между прочим, в вопросах всех исторических раскопок я ужасно суеверен.
— А вот, наверное, и совхоз! — сказала Нина.
В нескольких километрах показались большие дома, окруженные зеленью садов. Немного левее виднелись приземистые постройки — очевидно, животноводческие помещения.
— Никогда здесь не были? — спросил Комаров. — Напрасно. Совхоз первоклассный. По последнему слову сельскохозяйственной науки. Впрочем, сейчас сами увидите.
Но заехать в совхоз так и не пришлось. Впереди на дороге появилась шестиместная машина — степной вездеход. Через минуту она была рядом. За рулем сидел загорелый до черноты светловолосый паренек.
— Здравствуйте, товарищи! — широко улыбнулся он. — К нам в гости?
— Вы из «Утра»? — спросил Комаров.
— Совершенно точно. Разрешите представиться: Вася Смирнов, агроном. Одновременно комсорг совхоза.
Узнав, что перед ним историки и журналист, Вася оживился.
— Очень рад, что вы приехали! У нас совхоз просто замечательный. Еще пять лет назад тут что было? Небольшая деревенька. Можно сказать, пустое место. А теперь? Смотрите, какие дома! Дворец культуры, зимний плавательный бассейн... А знаете ли вы, что у нас впервые в области испытываются радиокомбайны? Сегодня началась уборка раннеспелых сортов. Я вам обязательно покажу!
Вася говорил так стремительно, словно впервые за много дней встретил незнакомых людей и торопился выложить им накопившиеся новости. Его слушатели даже немного оторопели.
