Много есть разговоров о том, что «эмиграции и не понадобится» и «без неё обойдутся».
Нет, не обойдутся; теперь, при падении в России общенародного образования, при полной затемнённости политического горизонта, при полной неспособности населения объективно разобраться в делах, в обстановке вне коммунистического уклона, эмиграция должна сыграть значительную роль, как отлично знающая тот уровень жизни, которого она достигла вне коммунистических заборов. Если возвратившиеся в 1814 году после парижского похода, видавшие виды в Европе солдаты и офицеры сыграли потом такую роль в общественной жизни России, они, бывшие только созерцателями из военных рядов чужого быта, то насколько может оказаться активнее та чуть не трёхмиллионная масса, которая принуждена ассимилироваться во многих отношениях с заграничной жизнью, чтобы быть в состоянии устоять в житейском конкурсе.
И для этой массы, вернувшейся из-за границы, глаз которой наметался за 10 лет, конечно, то тинистое, грязное убожество, которое она найдёт в России, должно служить только стимулом для работы. Не для созерцания в старую Россию вернутся эмигранты, когда совершатся сроки, а для того чтобы работать, работать, работать…
Сельскохозяйственное, дорожное, городское, фабричное, речное, морское, торговое строительство вспыхнут полным пламенем; вернувшимся эмигрантам с их торговыми и деловыми связями, с их доказанной лояльностью к Европе и её строю — Европа даст денег, сколько угодно.
И теперь — время заграничного пребывания эмиграцией должно быть использовано для того, чтобы выработать, кроме того, и политическое воспитание. Прежнее интеллигентское безразличие, даже недоброжелательство к власти должно уступить место признанию необходимой сильной власти, вне принципиальных споров относительно её формы; эту форму даст сам народ. А новая власть должна принести в Россию социальный мир, право на продукт труда и на землю и обеспечение возможности работы.
Петуха, как известно, легко загипнотизировать.
Поставить его на чёрном столе, наклонив клювом к столешнице, провести от клюва мелом прямую белую черту, и бедная глупая птица останется в созерцании этой белой черты, как зачарованная.
Политика — искусство превращать людей в зачарованных петухов; вояки и бойцы, спорщики и протестанты — люди обращаются в покорных зачарованных петухов. «Уставясь в землю лбом», они следят за волшебной линией и дыхнуть не смеют вне её. И как крысолов из немецкой сказки, играя на дудочке свои заливистые трели, — правит ими политический деятель…
— Много этих петухов?
— Отнюдь нет! Для того чтобы получить кажущуюся власть над народом, политическому деятелю вовсе не нужно вести за собой весь народ. Ясный пример — хотя бы местная русская эмиграция, она — огромная масса, а много ли тех, которые ведут?
И в политике надо только несколько, не очень много петухов, которые изобразят, будучи удачно расставлены при помощи прессы, — «весь народ». Не считать же, сколько их на самом деле? Так ведь одно слово «просим», подчас выкрикнутое самим же ловким кандидатом, предоставляет ему председательское кресло, как избранному всенародно…
Такое же положение находим мы и в современной России; ведут коммунисты, несколько волевых, напористых человек, с хорошо подвешенными языками, уставившихся в свою идею. А народ?
— Народ идёт за ними — кажется нам, а может быть, вообще никуда не идёт. Народ безмолвствует. Если угодно даже знать, то обстоятельство, что коммунизм держится в России столь упорно 11-й год, причиной именно имеет, что народ российский к происходящему не имеет никакого отношения.
Да, вот именно так. Власть сама по себе, а народ русский никогда не любил власти и держался от неё особняком.
Посмеивается и держится.
* * *
В некрасовском «Кому живётся весело, вольготно на Руси» — есть пребезобразнейшая сцена, на которую никто из критиков, кажется, не обращал внимания. А жаль! Сцена, которая доказывает, что Некрасов знал его величество Мужика с глубиной, переходящей в жуть. Сцена эта заключается в следующем эпизоде:
