Этот возврат к старым государственным формам нашим сквозил во всём. И в тексте присяги, которой присягали члены Собора, и в речах ораторов. В этом смысле настроение Собора вполне определённо. Поскольку русские люди могут свободно выражать своё мнение, они неудержимо идут к монархии.
Впрочем, были и несогласные с царившим на Соборе намерением. И это отразилось в небольшом инциденте с присягой.
А всё-таки она — вертится. А всё-таки, после пятилетнего упорного, как «Господи, помилуй», бормотания всем миром — «Учредительное собрание», найдена новая содержательная формула — Земский Собор, которая гулом прокатится по всей России.
И в этом, независимо от результатов, — великая заслуга Приамурского правительства, данного его состава.
Вечерняя газета. 1922. 24 июля.
После докладов членов правительства перед Земским Собором встал вопрос о конструкции власти. Какая власть должна быть в Приморье. Единоличная или коллегиальная? Гражданская или военная?
Во-первых, ответим на второй вопрос. Ни к коем случае не военная.
Мы имели практику военной власти в Омске, Чите, и отрицательные черты её у всех ярки в памяти.
Ведь военная власть всегда порождает военщину, что не одно и то же. Военщина — это есть фактическое господство безответственного военного элемента, тыловых традиций, безапелляционности, претенциозности, в связи с полнейшей безответственностью и с господством худшего вида бюрократии — военной.
Германская война показала, как плохо организован был у нас тыл. И ставить военную власть — значит воскрешать дореформенные, дореволюционные навыки, ибо придётся верить не личностям, а тем чинам, которые котируются тем выше, чем дальше от революционного периода они получены.
Власть должна быть «штатской», потому что только штатскость может дать в условиях нашего быта хотя бы тень того, что человек занимает это место потому, что он пригоден к нему, а вовсе не потому, что он «царский генерал»…
Ведь разве в революции не повинны как раз деятели старого времени?
Власть, кроме того, не может быть единоличной, потому что смешно, собственно, говорить о том, что есть какое-то Приморское государство, замкнутое и ограниченное в самом себе. Мы живём в борьбе. Наша территория — амёба, которая может вытягиваться, сжиматься, расширяться. Точно так же неустойчиво и государственное образование наше, представляющее из себя функции от многих аргументов.
Единоличную власть нельзя «выдвинуть». Она выдвигается сама, личность побеждает и подчиняет себе окружающих. Поэтому несомненно, что основной, первичной формой в таких условиях власти будет власть нескольких людей.
Собственно, коллегиальная власть ещё не власть как таковая. Она только символ власти, центр, около которого должно происходить объединение. Только там, где выкристаллизовались известные реальные отношения, только там, где первоначальный договор между многими входящими в организацию, выделяющую власть, перешёл уже в отношения между подчинёнными и подчиняющими, только там можно говорить о власти как таковой и о диктаторе как носителе её.
А такой личности — нет. Единственный, кто мог быть таковой, — Н. Л. Гондатти. Едва ли, однако, он обладает нужными качествами. Уже то обстоятельство, что о его намерениях ничего положительного не известно, мешает самым серьёзным образом обсуждению его кандидатуры. В самом деле, нельзя же такое серьёзное дело делать только по противоречивым слухам.
Итак, власть не военная, власть коллегиальная — вот каковы должны быть основные формы власти. К этим двум свойствам нужно присоединить ещё два: власть должна быть преемственной и быть избранной без всяких условий, хотя бы относительно передачи своих полномочий в известный момент Дому Романовых.
Такое условие «подвесит» всякую власть в воздухе и лишит её действенности.
Но об этом в следующий раз.
Вечерняя газета. 1922. 29 июля.
