Красный флаг: история коммунизма - страница 148
В других регионах Азии оказалось сложнее внедрить марксизм в местную культуру. Япония, часть конфуцианского мира[498], развила более милитаристскую политическую культуру, чем бюрократический Китай; идеальный мир, управляемый образованными чиновниками, усвоившими законы истории, был не так привлекателен для военной элиты этой страны. Коммунисты также обнаружили, что в Японии, в отличие от Китая, Вьетнама и Кореи, оказалось невозможно объединить марксизм и национализм. Мощный и успешный японский национализм, взлелеянный политическими и военными элитами, уже процветал, Япония превратилась в империю. Коминтерн проявлял открытую враждебность к культу императора, лежавшему в основе японского национализма. Японские коммунисты настойчиво просили Коминтерн смягчить жесткую линию, но напрасно, и такие споры означали, что коммунисты в Японии были не более чем иностранными марионетками, а следовательно, подвергались жестким репрессиям>{602}.
Индийским коммунистам также было сложно адаптировать свои идеи к местной культуре. Некоторые, подобно Рою, неистово отрицали индийские традиции, например систему каст. Из-за этого коммунисты зачастую воспринимались как чужая, иностранная сила. Им не повезло с соперниками — относительно либеральной администрацией Британской империи, умевшей разобщать своих оппонентов, и партией Индийский национальный конгресс Мохандаса Ганди. Ганди успешно выступал за национализм, представлявший собой тонкую смесь умеренно-прогрессивного, но антимодернистского социализма и индийских традиций. Ему удалось создать мощную коалицию крестьянства и горожан среднего класса, в то же время сохранив нравственные основы благодаря использованию риторики, ориентированной на интересы малоимущих и отрицание насилия. Интеллигенция, некоторые представители которой симпатизировали СССР и модернистскому марксизму в планировании (в частности, будущий первый премьер-министр Индии Джавахарлал Неру), склонялась к тому, чтобы остаться в Конгрессе, и хранила верность фундаментальным либеральным политическим идеалам[499].
В начале 1920-х годов Япония, страна с наиболее развитой промышленностью в Азии, воспринималась Коминтерном как наиболее перспективное государство для осуществления пролетарской революции. Но в середине 1920-х Коминтерн стал уделять больше внимания Китаю. И все же как могла горстка студентов, страстно желавших преобразовать китайскую культуру, повлиять на столь неоднородное общество? На первом этапе их стратегия напоминала методы российских аграрных социалистов, действовавших в 1870-е годы. Они старались воплотить свои идеалы в жизнь, создавая «рабочие общины», в которых часто практиковалось совместное проживание. Они также пытались побудить рабочих и крестьян бойкотировать японские товары или реформировать конфуцианскую систему семьи>{603}.
Вскоре стало понятно, что большинство простых людей не были в этом заинтересованы, и рабочие общины просуществовали недолго. Многим казалось, что движение 4 мая потерпело крах. Культура и образование ничего не могли изменить. Китай оставался слабым и разобщенным; его население — темным и Раболепным, правящий класс — коррумпированным и эгоистичным. В талантливой повести Лу Синя «Правдивая история А-кью», созданной в 1921 году, выражено разочарование, свойственное поколению писателя. Это история о мелком воришке, живущем в деревне в последние годы правления династии Цин. Главный герой — жалкое существо, над которым постоянно издеваются соседи, и для сохранения чувства собственного достоинства он издевается над теми, кто слабее его. После того как его отвергла семья, мелкие местные дворяне, он перебирается в город, где присоединяется к воровской шайке и узнает о республиканской революции, произошедшей в 1911 году. Вернувшись в деревню, чтобы продать краденое добро, он пытается запугать мелких дворян, утверждая, что сам является революционером. Однако в деревне появляются настоящие революционеры-националисты и объединяют силы с местной знатью, чтобы арестовать его за кражу, которой он не совершал. Повесть заканчивается казнью А-кью. А-кью — это и есть Китай, брошенный на произвол судьбы, на милость более могущественных соседей. Но в то же время А-кью еще и темный бедный китаец, не осознающий своего жалкого положения в укрепившейся строгой общественной иерархии
