Красный флаг: история коммунизма - страница 141
Либерализм времен холодной войны с самого ее начала успешно работал на достижение главной цели, которой являлось Уничтожение Народного фронта, распространение отношения к коммунизму как к вражеской идеологии и предложение альтернативной идеологии, которая привлекла бы большинство населения. Либерализм зарекомендовал себя как мощный двигать социальной интеграции. В Западной Европе и США рабочие стали равноправными членами политического и экономического сообщества. Более того, в США малые этнические и религиозные группы, особенно афроамериканцы, католики и евреи, благодаря участию в антикоммунистической кампании получили долгожданное признание протестантского общества>{571}. Католики и евреи глубоко сочувствовали жертвам коммунизма периода позднего сталинизма: неудивительно, что евреи, в прошлом одни из самых преданных сторонников коммунизма, превратились в заклятых его врагов после того, как их собратья стали жертвами сталинского послевоенного «антикосмополитизма»>{572}. Ватикан, разумеется, давно был настроен против коммунизма, кроме того, католики не могли оставаться равнодушными к страданиям их братьев и сестер в Восточной Европе.
Идеологическая привлекательность американского либерализма периода холодной войны сохранялась в Западной Европе и все быстрее распространялась в Восточной. США создали настоящую империю, но американское благополучие и либеральная идеология помогли Штатам не допустить крайностей, характерных для политики европейских империй XIX века. Это была «добровольная империя», пропуск в которую предоставляли как политические элиты, так и организованный труд>{573}. В большинстве стран Европы и в Японии ей удалось зарекомендовать себя как распространителя универсальных ценностей, готового самоотверженно помогать в достижении более высокого уровня жизни любому своему подопечному. К востоку от «железного занавеса» существовал противоположный подход к политике — сталинский. Как будет ясно из дальнейшего повествования, на смену относительной либерализации военного периода пришла новая форма коммунизма, в котором патерналистским и государственным интересам, а также ксенофобии придавалось гораздо большее значение, чем при сталинизме 1930-х годов.
Идеологический конфликт между коммунизмом и Западом снова поменял направление: из социального конфликта между двумя блоками он перерос в геополитическую борьбу. Холодная война между двумя сверхдержавами сопровождалась «холодным миром» за их пределами. Политика стабилизировалась, классовые конфликты утихли. Озеро, чья поверхность была покрыта рябью, замерзло. Самый прочный лед был на северо-востоке Европы, в США и СССР, самый хрупкий — в Центральной и Восточной Европе. На юге Европы он также был тонок. Греция продемонстрировала недостатки британских и американских сил, Югославия — недостатки СССР.
Все сказанное выше относится только к «северу». На юге, особенно в Азии, ситуация складывалась по-другому: внутренние конфликты по-прежнему отличались жестокостью, в обществе сохранялось отсутствие равноправия. Националисты противостояли европейским колонизаторам, в разобщенных аграрных обществах все чаще слышались призывы к фундаментальным социальным переменам.
Ни американский, ни советский блок не решался начать распространять влияние в этом неспокойном регионе. После окончания Второй мировой войны ситуация, казалось, складывалась в пользу США: Америка была намного богаче и сильнее других стран и могла влиять на кого угодно. Все это могло привлечь внимание националистов, так как они давно имели опыт противостояния империализму европейцев. Как объясняли в Совете национальной безопасности США, «империализм XIX века» был неприемлем, поскольку являлся «идеальной средой для заражения вирусом коммунизма».
