Таким образом, период с 1934 по 1947 год был периодом значительных успехов коммунизма на Западе, особенно во Франции и Италии, а также в некоторых регионах Латинской Америки. Это была эпоха, когда коммунизм, а вместе с ним и СССР, пользовался огромной поддержкой у западноевропейской и американской интеллигенции. Несмотря на популярность, Народные фронты обычно оказывались непрочными союзами, готовыми в любую минуту распасться на многочисленные фракции (об этом говорили и серьезные отличия от других выставочных павильонов в 1937 году). Испанская склонность к авангарду плохо уживалась с советским реализмом агитпропа. Так, в эстетической форме, выражались напряженные отношения между дисциплинарным сталинским коммунизмом и марксистами-романтиками и левыми. Тем временем надежды французов на то, что выставка станет воплощением союза левых и либералов, рухнули: работу выставки нарушила волна забастовок, многие павильоны были огорожены или закрыты лесами. Все это послужило зловещим предзнаменованием социальных конфликтов, которые способствовали разрушению французского Народного фронта.
Несмотря на трудности, Народные фронты все еще привлекали многих людей. Пока основная угроза исходила от радикальных правых, большинство левых радикалов были готовы не замечать авторитарность большевизма и циничную внешнюю политику Сталина. Однако после 1946-1947 годов пропасть между культурой сталинского большевизма и взглядами некоммунистического левого блока стала неуклонно увеличиваться. После поражения нацистов, агрессивного поведения СССР и местных коммунистов в Центральной и Восточной Европе, создания новой формы капитализма, коммунизм перестал казаться таким уж необходимым и привлекательным. Неудивительно, что после войны Народные фронты просуществовали недолго.
Сектантская политика Коминтерна 1928 года по принципу «класс против класса» была основана на глубоком непонимании западной политики. Предполагалось, что революционный настрой рабочих Запада растет, что капитализм находится на грани краха[388], что фашизм, последний вздох умирающей буржуазии, — временное явление, которое исчезнет вместе с капитализмом. Руководствуясь результатами ошибочного анализа, Коминтерн решил призвать коммунистов ужесточить борьбу с буржуазией, в том числе с социал-демократами, и тем самым ускорить конец либеральных режимов. В то время как радикальные правые и особенно нацисты набирали силу, огонь коммунистов, к удивлению многих, был направлен против умеренных левых, а не правых сил[389].
Несмотря на это, многие коммунисты, особенно лидеры малочисленных партий, нуждавшихся в сильной поддержке союзников, потеряли веру в эту политику. Представители американской коммунистической партии (КП США) выразили намерение проигнорировать распоряжения Москвы 1929 года, однако тут же испытали на себе угрозы Сталина>{453}. В партии вскоре прошли чистки, «правые элементы» были исключены. Так происходило во всех иностранных коммунистических партиях, которые противостояли новой политической линии. Почти половина членов прокоммунистических чешских «Красных союзов» перешла на сторону социал-демократов>{454}; в Британии количество членов Коммунистической партии уменьшилось с 10 800 человек в 1926 году до 2555 человек в 1930-м. Новая политика, способствующая разжиганию революции и проведению несанкционированных забастовок, привела к тому, что коммунисты могли вскоре оказаться не у дел.
Несмотря на это, новая политика нашла своих сторонников среди местных коммунистов, отчаянно веривших в то, что пришло время революции. В Германии конфронтационная политика «Третьего периода», в том числе объявление социал-демократов «социал-фашистами», была с восторгом воспринята коммунистической партией. Численность партии возросла со 130 тысяч в 1928 году до 360 тысяч к концу 1932 года. В том же году она получила 5 миллионов голосов, что составило почти 17% голосов избирателей. Ожесточенная борьба социал-демократов и коммунистов только сильнее убедила вторых в правоте политики Коминтерна. 1 мая 1929 года коммунисты проигнорировали запрет уличных демонстраций начальника полиции Берлина, социал-демократа Карла Цергибеля. В результате столкновений коммунистов с полицией более 30 человек погибли, 1228 человек были арестованы. Коммунистам стало ясно, что социал-демократы ничем не отличались от фашистов.
