Оба застывают. Алекс тут же вскакивает на ноги. Ощутив неожиданный, невольный толчок бедер Генри, Алекс ругается.
– Я труп, – беспомощно произносит Генри.
– Я уничтожу тебя, – говорит ему Алекс.
– Именно так, – соглашается принц.
Алекс делает неуверенный шаг назад.
– Скоро сюда начнут приходить люди, – говорит он, наклоняясь и пытаясь не упасть, пока поднимает подсвечник, чтобы поставить его обратно на стол. Пошатываясь, Генри встает на ноги. Его рубашка расстегнута, волосы на голове спутаны. В панике Алекс тянется к нему, пытаясь пригладить их обратно на место.
– Черт, ты выглядишь… черт.
Теребя подол рубашки, Генри с огромными от ужаса глазами вполголоса напевает «Боже, храни королеву».
– Что ты делаешь?
– Господи, я пытаюсь сделать так, чтобы это исчезло, – совсем не элегантно принц указывает на промежность своих штанов.
Весьма демонстративно Алекс не смотрит туда, куда указывает Генри.
– Ладно, – произносит он. – Вот как мы поступим. Весь остаток вечера ты будешь держаться от меня на расстоянии нескольких сотен шагов, иначе я сделаю что-то, о чем буду глубоко сожалеть, прямо на глазах у всех этих важных персон.
– Договорились…
– А затем, – говорит Алекс и вновь хватает галстук Генри прямо у самого основания, притягивая к себе его губы и оставаясь всего в дюйме от них. Он слышит, как Генри шумно сглатывает, и ему хочется последовать за этим звуком, опустившимся по его горлу. – Затем ты придешь в Восточную спальню на втором этаже сегодня, в одиннадцать, и я буду делать с тобой очень плохие вещи. А если ты вновь станешь игнорировать меня, то я внесу тебя в черный список полетов. Ты понял меня?
Генри подавляет звук, рвущийся из его горла, и отрывисто отвечает:
– Прекрасно понял.
Что ж, похоже, Алекс все-таки спятил.
10:48. Он начинает расхаживать по комнате.
Швырнув пиджак и галстук на спинку стула, едва вернувшись в свою спальню, он расстегивает две верхние пуговицы рубашки и хватается руками за волосы.
Все хорошо. Все хорошо.
Это определенно была ужасная идея. Но все хорошо.
Алекс не уверен, стоит ли ему снять с себя что-то еще из одежды. У него нет времени изучить правила дресс-кода по приему своего заклятого-врага-превратившегося-в-лучшего-друга, который вот-вот должен зайти в его комнату, чтобы заняться сексом. В особенности если эта комната находится в Белом доме, а другом является гей, который, ко всему прочему, еще и принц Англии.
Свет в комнате приглушен – горит одна-единственная лампа в углу у дивана, размывая темно-синие тона стен. Алекс переносит все документы по кампании с кровати на стол и поправляет постельное белье. Затем смотрит на старинный камин, резные детали облицовки которого такие же древние, как и эта страна. Может, это и не Кенсингтонский дворец, но выглядит все вполне прилично.
Боже, если бы какие-то призраки отцов-основателей решили погулять этим вечером в стенах Белого дома, им пришлось бы нелегко.
Алекс пытается не думать о том, что будет дальше.
Возможно, у него не было практики, но он преуспевает в теории. У него есть схемы и графики. Он справится.
Он действительно очень этого хочет – в этом он абсолютно уверен.
Алекс прикрывает глаза и опирается кончиками пальцев о прохладную поверхность рабочего стола, прикасаясь к бумагам. Его сознание переносится к Генри, плавным линиям его костюма, его дыханию, касавшемуся щеки Алекса, когда он его целовал. В животе у него творится такое, что он решает никогда и никому об этом не рассказывать.
Генри. Принц. Генри, тот парень из сада. Генри, который окажется в его постели.
Алекс напоминает себе, что у него даже нет к нему чувств. Ну серьезно.
Раздается стук. Алекс проверяет телефон: 10:54.
Он открывает дверь и медленно выдыхает, увидев Генри. Он не знает, позволял ли он когда-либо себе просто посмотреть на него.
Генри, высокий и прекрасный, наполовину король – наполовину кинозвезда, с губами цвета красного вина. Оставив в комнате пиджак и галстук, он остается в рубашке, рукава которой закатаны до локтей. Уголки его рта выдают волнение, но он лишь улыбается и произносит:
– Прости, я рано.
Алекс прикусывает губу.
