Алекс не в восторге, что какой-то выродок благородных кровей сломал его налаженную систему, однако он предпочел бы насладиться этим поединком.
Он лежит, выжидая и прислушиваясь к шарканью ног за дверью. Так проходит несколько минут.
– Так что, – делает Алекс попытку, – «Звездные войны»?
Не подразумевая ничего обидного, он, по привычке, задает вопрос обличительным тоном.
– Да, Алекс, – язвительно отвечает Генри, – веришь ты в это или нет, но королевские дети проводят детство не только на званых чаепитиях.
– Я полагал, что это были в основном уроки правильной осанки и игра в поло.
Генри выдерживает крайне печальную паузу.
– Без этого не обошлось.
– Так ты разбираешься в поп-культуре, но делаешь вид, что это не так, – подытоживает Алекс. – Либо тебе не позволено говорить об этом потому, что это недостойно члена королевской семьи, либо ты предпочитаешь не распространяться об этом, чтобы люди не знали о твоей культурной образованности. Так в чем именно дело?
– У нас что, сеанс психотерапии? – спрашивает Генри. – Не думаю, что королевским гостям это позволено.
– Я просто пытаюсь понять, почему ты так энергично строишь из себя того, кем не являешься, учитывая слова, которые ты сказал той маленькой девочке про то, что величие – это честность с самим собой.
– Не понимаю, о чем ты. Даже если я так и сказал, это тебя не касается, – натянуто отвечает Генри.
– Да ну? Потому что я точно помню, что обязан притворяться твоим лучшим другом. Не знаю, думал ли ты об этом, но одними выходными все не ограничится, – говорит Алекс и чувствует, как принц напрягся. – Если после этой встречи нас больше не увидят вместе, люди поймут, что их водили за нос. Нравится тебе это или нет, но мы в одной упряжке, поэтому я имею полное право знать о тебе то, что может в конечном итоге вскрыться и вылезти мне боком.
– Почему бы нам не начать… – говорит Генри, поворачиваясь к Алексу и оказываясь к нему так близко, что тот четко видит очертания выразительного королевского носа, – с того, что ты объяснишь мне, за что так сильно меня ненавидишь?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Думаю, да.
Алекс скрещивает руки на груди, но, осознав, что повторил движение за Генри, тут же их расцепляет.
– Ты и правда не помнишь, что вел себя как полный придурок на тех Олимпийских играх?
Алекс отлично все помнит. Ему восемнадцать. Вместе с Норой и Джун их отправили на летние Олимпийские игры в Рио – целые выходные позирования перед фотографами и рекламы «следующего поколения в глобальном сотрудничестве». Алекс провел эти дни, сначала заливая в себя бразильские коктейли, а затем извергая их обратно за углами олимпийских площадок. До мельчайших подробностей, вплоть до британского флага на принце Генри, он помнил их первую встречу.
Генри вздыхает.
– Это в тот раз, когда ты угрожал скинуть меня в Темзу?
– Нет, – отвечает Алекс. – Это был тот раз, когда ты вел себя как высокомерный ублюдок на финале по прыжкам в воду. Ты действительно этого не помнишь?
– Напомни?
Алекс выглядит удивленным.
– Я подошел к тебе, чтобы представиться, а ты посмотрел на меня так, словно я был самым неприятным существом, которое тебе приходилось видеть в своей жизни. После того, как пожал мне руку, ты отвернулся к Шаану и спросил: «Можешь избавиться от него?»
Неловкое молчание.
– Ах, ты об этом, – говорит Генри и прокашливается. – Не думал, что ты услышишь.
– Кажется, ты упускаешь главное, – хмурится Алекс. – Что так будет вести себя или дебил, или же полный мудак.
– Это… справедливо.
– Еще бы.
– И это все? – спрашивает Генри. – Только тот случай на Играх?
– Ну, это было только начало.
Генри некоторое время молчит.
– Предчувствую интересное продолжение.
– Просто… – начинает Алекс, сидя на полу подсобки, и неожиданно ощущает, что к концу недели, которая была для него полным кошмаром, подбирать слова становится невероятно сложно. – Даже не знаю. Наша работа чертовски тяжела, но для меня она еще тяжелее. Я сын первой женщины-президента. Я не такой белокожий, как она, – даже рядом не стоял. Люди всегда будут предъявлять мне повышенные требования. Ну а ты… c тобой все понятно. Ты родился в этой среде, все вокруг считают тебя прекрасным принцем. По сути, ты живое напоминание о том, что, что бы я ни делал, сколько бы усилий ни прилагал, меня всегда будут с кем-то сравнивать.
