Дождался Ванька своей очереди, протянул свой и Сёмкин котелки. Повар в измазанном жиром халате ловко плюхнул по черпаку пшённой каши, заправленной пережаренным салом:
— Налетай, казаки, налетай. Тута первую храбрость проявляй...
Ночью Шандыба странный сон увидал. Явился ему есаул Гаража и голосом повара кричит:
— Тут, казачки, храбрость нужна!
И черпаком потрясает.
Утром рассказал сон Стёпке Усу, тот посмеялся:
— Сны, Ванька, казаку по службе ну ни с какой стороны не нужны. Как измотаешься, дай бог голову до подушки успеть донести. Ничего, привыкнешь, Шандыба, оботрёшься...
В то утро у Ваньки ссора с дневальным по конюшне вышла. Показалось, что его Воронку сена в ясли мало заложили.
Услышал урядник, прищурился:
— Споришь? В ночь в наряд по конюшне заступишь. А дневальные коню норму полной мерой отмеряли.
То был первый урок Шандыбе. Ус пояснил:
— Считай, малым отделался, Ванька...
* * *
Офицеры 10-го Донского казачьего полка были довольны своим новым командиром. Полковник не выскочка, все ступени армейской службы честно прошёл, в Японскую войну воевал. Известный литератор. К казакам строг, но справедлив.
По приезде Краснов выступил в офицерском собрании:
— Господа, я принял полк в надлежащем состоянии, за что благодарю вас. Однако требую, сохраняя дисциплину, обратить внимание на боевую выучку казаков. Чует моё сердце: наступает время, когда каждый казак проявит верность престолу и Отечеству.
Чуть помедлив, полковник обвёл взглядом собрание:
— Господа! Император Александр Второй велел вписать в Устав: защита Отечества — священный долг каждого гражданина России...
По утрам полк поднимали трубачи: играли зорю. После завтрака объявлялись седловка и построение.
Учения проводились на плацу за Замостьем. Из города выступали сотнями, под звуки оркестра. Кони по масти: вороные, караковые, гнедые, рыжие, буланые...
Шандыба со своим Воронком попал в сотню есаула Гаража и вместе с Сёмкой оказался в подчинении у Уса.
В первый день, когда казаки только в Замостье прибыли, Шандыбу Стёпка Ус есаулом Гаражой стращал. Однако если кто и лютовал, так это Степан, особенно когда его в приказные произвели. Уж он в обучении своего десятка старался отличиться.
В джигитовке, в скачках и рубке лозы Иван и Сёмка другим не уступали, этому их ещё в Вёшках урядник Пантелей научил. Но вот в пешем строю и когда ползать по-пластунски пришлось, Ус вовсю поизмывался.
Сёмка злостью исходил:
— Мать его так, слышь, Ванька, откель у твоего соседа ярость, ровно у кобеля, которого мясом сырым кормили? Кубыть мы солдаты, а то ведь казаки. Нам сподручней пика и сабля...
К зиме всем вручили укороченные винтовки — карабины: начались стрельбы, штыковой бой, чистка оружия. Шандыба с трудом выкроил время, чтобы написать домой письмо. Передавал всем приветы, на трудности не жаловался, всё равно бы его не поняли: служба есть служба, служил отец и дед и прочие предки Шандыбы. Сообщил в письме, что Стёпка Ус приказный и его, Ивана, первый начальник. Брату Мишке посоветовал урядника Пантелея слушаться, его обучение в науку идёт...
Сочинил Иван письмо, и так хотелось ему передать привет Варьке, но не осмелился. Зато о том, как Воронка содержит, упомянул. За коня отец спрос особо учинит...
Ещё хотел отписать Шандыбе о полковнике Краснове, да прозвучал отбой, а с утра снова начались учения.
С полковником Иван на плацу столкнулся. Увидел, во фрунт вытянулся. Краснов Шандыбу не узнал. А Ванька неожиданно для себя осмелился:
— Ваше благородие, дозвольте слово молвить.
Остановился Краснов.
— О чём?
— Ваше благородие, я вас из Вёшек до Миллерово довозил.
— А, вот что. Как фамилия твоя, казак?
— Шандыба, ваш благородь.
— Ну служи; казак, исправно, старайся.
С тем Краснов ж удалился. Сёмка спросил:
— О чём с полковником гутарил?
Пересказал Иван, а Сёмка ему:
— Напрасна ты, Ванька, на Уса не пожаловался.
— Полковнику не до приказного, коли и внял, то ответствовал бы: тебя, казак, приказной уму-разуму наставляет. А дошло бы до Стёпки, он бы шкуру с меня спустил.
— Эго так. А я, Иван, в прошлом разе пустил коша по станкам и вместо лозы едва ему ухо не срубах. Страху набрался — поныне дрожь пробирает. Да отвёл Бог от греха.
