Ничего не изменилось в московской квартире — разве что прибавилось пыли на полках да на том месте, где когда-то висела картина с Георгием Победоносцем, квадрат светлых обоев напоминал о происшедшем.
Судя по календарю, он отсутствовал два дня. Глеб долго разглядывал в зеркале свое лицо и думал о том, как это кстати, что у него не осталось друзей. Не нужно будет ничего объяснять. Например, откуда седина в волосах. Или этот ледяной блеск в глазах.
Соседям на него наплевать настолько, что они вряд ли заметят разницу, когда он первый раз покажется им на глаза без коляски. В крайнем случае, придется сказать, что лечился у экстрасенсов. Обычно подобное объяснение на обывателей действует безотказно.
Оставалась последняя проблема. Впрочем, он почти не сомневался, что здесь обо всем давно позаботились без него. Так оно и оказалось. На стене, в том месте, куда ударила пуля из окна, появился аккуратный кусочек обоев. Стекло вставлено, в комнате ни малейших следов таких далеких и уже почти забытых событий.
Он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что с прошлым покончено. Покончено раз и навсегда.
Начинался какой-то совершенно неизвестный для него кусок московской жизни. Придется подыскивать работу, заводить новых друзей, но все это потом, в неясном пока будущем.
Он порылся в столе, нашел остатки нерастраченной инвалидной пенсии и усмехнулся: с этим тоже теперь покончено.
Предстоял длинный неопределенный день, и он совершенно не представлял, куда себя деть. В конце концов, просто, чтобы убить время, он решил сходить в Третьяковку, где не был уже лет пять, с тех пор как вернулся из госпиталя…
В новом здании то и дело что-нибудь ломалось, но Глебу повезло, он попал в промежуток между двумя ремонтами.
Официально ремонт еще не закончился, это было какое-то опробование климатических установок, так сказать «неофициальное открытие», и потому в залах оказалось мало народу.
У картины Врубеля стояла молодая женщина в модном дорогом платье. Она стояла к Глебу в профиль, вся поглощенная созерцанием древней фрески. Увидев ее лицо, еще не полностью, мельком, Глеб уже не мог отвести от него взгляд.
Какая-то неземная, нечеловеческая красота завораживала, наверно, любого, кто случайно взглянет на нее.
Казалось, это сама царица Тамара спустилась с полотна в зал… Но было что-то еще, нечто такое, от чего у него перехватило дыхание и все поплыло перед глазами. Сердце дало сбой и застучало в таком бешеном ритме, что он вынужден был присесть на скамейку, и даже обрадовался, когда незнакомка вышла, даже не заметив его.
Что с ним происходит? Что случилось? Почему в его памяти так реально, словно это было вчера, встала галерея в княжеском тереме и девушка с русыми волосами, с глазами цвета полевых васильков…
У этой глаза были зеленые, а волосы черные как смоль. Если так будет продолжаться, если в каждой встречной незнакомке будет всплывать ее образ, он попросту сойдет с ума.
Он сидел, обхватив голову руками, и впервые в жизни не услышал шагов у себя за спиной. Тихий и бесконечно знакомый голос произнес:
— Здравствуй, Глеб. В каком, однако, странном городе ты живешь…
