— Я тоже вечерами не бываю дома. И гораздо чаще, чем мне бы этого хотелось.
— Ага, описываешь, как живут другие. Но это еще не делает тебя светской дамой.
Сара пропустила мимо ушей обидные слова раздраженной сестры. Ну и что из того, если у нее оставалось время только наблюдать и записывать? У нее были и другие обязательства. Выполнить свой долг дочери, например, оставив у себя отца еще на несколько недель…
— Это моя работа, сестрица. И у меня оставалось бы на нее больше времени, если бы ты имела привычку держать свои обещания. К тому же отец все равно надолго у тебя не останется.
Мартин Гриффин практически жил в ее квартире — он и его старое уродливое кресло — больше года. После того как умерла их мать, Мартин несколько месяцев грустно бродил по опустевшему дому, прежде чем Сара наконец убедила его выставить дом на продажу. Он был просто не способен жить один — столько лет проработал в полиции и привык к мужской компании, а не к домашней жизни. Отец забывал обедать, забывал просушить мокрую одежду, забывал положить заварку в чайник… Он мог забыть выключить газ или воду, и в конце концов Сара предложила ему перебраться к ней. Мартину, несмотря на его вечное ворчание, казалось, нравилось жить здесь, он даже старался помогать старшей дочке. По-своему. Не всегда так, как хотелось бы Саре, но она любила своего отца и не сердилась на него.
Тем не менее ей хотелось независимости. Свободы от беспокойства. Сколько лет она уже беспокоилась — о доме, об отце, о сестре и больше всего, конечно, о матери и о той ответственности, что свалилась на ее плечи. Она даже не знала, сумеет ли когда-нибудь через это перешагнуть. Теперь подошла очередь Дианы взять на себя ответственность. Снять хотя бы часть ноши с плеч сестры.
Вот только Диана не желала никакой ответственности!
Губная помада вернулась обратно в сумочку, на смену ей пришли дорожная щетка и ручное зеркальце.
— Я сейчас занимаюсь организацией благотворительного бала для Садоводческого общества. Это моя первая большая работа после колледжа, так что ты, надеюсь, понимаешь, как это для меня важно. У меня просто нет времени на отвлекающие дела.
Сара не стала ей напоминать, что эта «работа» на добровольных началах была предложена Диане матерью ее приятеля, спонсора этого общества. Ее сестре еще ни разу не удалось найти себе работу, где бы она задержалась больше чем на несколько недель.
— Между прочим, это «отвлекающее дело» — твой отец. — Сара покачала головой. — Клянусь, Диана, порой мне кажется, что мы с тобой не родственники.
— И все-таки не понимаю, почему тебе не оставить его у себя? Папа тебя все равно больше любит.
Сара внимательно посмотрела на нее. Диана сосредоточенно наматывала на палец ремешок своей сумки.
— Диана, он нас обеих любит одинаково.
Диана хмыкнула:
— У меня две собаки, Сара. И уж конечно, одну из них я люблю больше.
— Мы его дети, а не домашние животные. Семейные узы крепче, чем ошейники от блох.
— Но, Сара… — Теперь в голосе Дианы появились жалобные нотки. — Ты так хорошо ладишь с папой! А я совсем этого не умею…
— Есть ли лучший способ наладить отношения, чем предложить ему перебраться к тебе? — Сара улыбнулась сестре, но это была твердая улыбка.
— Я могла бы купить ему билеты на следующий матч его любимой команды…
— Извини, сестрица, но сейчас речь не об этом. — Сара скрестила на груди руки. — Возможно, ты сегодня и разрушила мою карьеру, но от своих семейных обязанностей тебе уйти не удастся. К концу месяца мы перевезем отца к тебе.
Это был тот же самый разговор, что и полчаса назад, — и смотрите, чем это кончилось! Схватив то, что оказалось к ней ближе, Диана в порыве ярости метнула это в окно.
Но теперь Сара отказывалась уступать. Слишком долго она со всем соглашалась ценой собственных планов. День, когда она вышла из офиса, под влиянием импульса засунув в сумочку туфли Фредерика, был днем, когда она решила перестать быть ответственной за все. Если она сейчас не настоит на своем, то вещи уже никогда не станут на те места, где им положено быть.
Диана снова попыталась протестовать:
— Но…
