— Да отвечай же, дьявол тебя дери, по существу! Иначе уши оборву.
— А если я не знаю?
— Тогда верни денье, плут.
По лицу мальчика было видно, что в нем происходит борьба между желанием выпросить у господина еще одну монетку и опасениями, что тот отберет ту, которую дал. Наконец он решил, что лучше синица в руке, нежели журавль в небе, и ответил:
— Этот храбрый рыцарь — мессир Оливье де Клиссон. — с этими словами мальчик юркнул в толпу, и был таков.
— Славный род, — заметил Франсуа. — Замок Клиссон — один из самых больших и богатых в Бретани…
Однако вернемся к Жанне де Бельвиль. Виконтесса де Шатобриан сидела, как на иголках. В храбром рыцаре она узнала скромного, застенчивого мальчика, который однажды вместе со своим отцом навестил сеньора Мориса. Их познакомили, но Оливье сказал всего несколько слов; казалось, он боялся живой, непосредственной Жанны, которая трещала, как сорока. В конечном итоге ей надоело общество застенчивого молчуна, и она ускользнула во двор замка, где принялась упражняться с мечом против манекена.
Это было изобретение де ля Шатра — набитое опилками чучело рыцаря в полном облачении с руками-перекладинами, к которым подвешены грузы. Сначала это были мешочки с овсом, затем овес заменили песком, и в конечном итоге прицепили вместо мешочков увесистые деревянные шары на цепочках. С помощью хитрого приспособления слуга вращал манекен, и приходилось немало попотеть, чтобы мешочки с песком не нанесли удар, нередко очень сильный.
Жанна увлеченно атаковала манекен, в азарте выкрикивая боевой клич, но в какой-то момент подняла голову и увидела, что стеснительный мальчик стоит возле открытого окна на втором этаже и внимательно за ней наблюдает. Жанна замешкалась на долю секунды, и мешочек с песком сшиб ее с ног, да так ловко, будто это сделал настоящий рыцарь с помощью булавы. Она отлетела в сторону и упала, некрасиво задрав ноги. И тут послышался хохот. Мальчик у окна неприлично смеялся, — и все никак не мог остановиться. Пунцовая от стыда, взбешенная, как дикая кошка, которой наступили на хвост, Жанна вскочила на ноги и убежала в свои покои, где разразилась слезами и гневными словами в адрес невежливого гостя. Нужно сказать, в выражениях она не стеснялась.
С той поры Жанна постаралась вычеркнуть произошедшее из своей памяти. Но когда Жанна увидела Оливье на ристалище без шлема и услышала его имя, громогласно объявленное герольдом, к ней на миг вернулось беззаботное детство. Она узнала его сразу, хотя он, конечно же, стал мужчиной. Красивым мужчиной. При виде его дамы заволновались, зашушукались, и с их слов Жанна поняла, что Оливье де Клиссон не женат.
Тем временем зачинщики, за исключением выбывшего из строя мессира Гильома де Кримель, продолжали свои победные бои. Но вот снова пришла очередь Оливье де Клиссона. Желающих сразиться с зачинщиками было еще хоть пруд пруди, а уже близился вечер, и маршал-распорядитель с тревогой посматривал на герцога — не поря ли на сегодня прекратить турнир?
На этот раз юноша вызвал на бой мессира Арно де Бомануара, коснувшись копьем его щита, установленного под Золотым деревом вместе со щитами остальных зачинщиков. Турнирное копье Оливье де Клиссона, как и у всех рыцарей, было сделано из легкой и мягкой древесины, с желобками, чтоб легче ломалось. Оно называлось «глейвом», что означало «ветка» или «палка». Наконечник копья был корончатым, в форме распустившейся лилии, с четырьмя зубцами.
По рыцарям прошло заметное волнение, а дамы, весьма искушенные в перипетиях подобных турниров, тревожно зашептались. Все считали, что Оливье де Клиссон замахнулся слишком высоко. Арно де Бомануар, волосы которого уже тронула седина, считался непобедимым. Редко кто отваживался вызвать его на поединок.
Когда соперники появились на ристалище, все затаили дыхание. Даже неугомонные мальчишки-разносчики вина и снеди — и те затихли. Картина была из тех, на которые стоило посмотреть.
Фламандский дестриэ Арно де Боманура — тяжеловесный жеребец — больше брал массой, нежели скоростью и напором. На его седоке доспех отливал сталью, геральдический гребень на шлеме представлял собой алый цветок с золотыми листьями, седло, поводья и кожа стремян были красными, а вальтрап — темно-голубым, с вышивкой золотыми нитями и оторочкой белым горностаевым мехом по краям.
