Рыцари! Самые настоящие! Вышеня действительно не знал, кто такие храмовники, зато о Тевтонском ордене был наслышан немало. Около сотни лет назад новгородский князь Александр Невский разбил тевтонских рыцарей на льду Чудского озера. Но если тевтонцы в представлении юнца были темной силой, то рыцари-крестоносцы, освобождавшие Святые земли, показались ему светлыми витязями добра.
— А кто такой мессир? — спросил Вышеня.
— Это наш командор. Можешь звать его мсье Реджинальд, — несколько суховато ответил мсье Адемар. — Но лучше просто мессир. Скоро ты познакомишься со всеми жителями нашей маленькой общины. К сожалению, я не учил тебя бретонскому языку, но если захочешь, мы восполним этот пробел в твоих знаниях.
— Еще бы мне неплохо было подучиться владеть оружием…
Мсье Адемар коротко улыбнулся:
— Ты догадливый, мой мальчик. Действительно, среди нас есть большие мастера по этой части. Я переговорю кое с кем… Что касается еды, то мы столуемся все вместе, в трапезной Большого зала.
— А семейные?
— И они тоже… за редким исключением. Но женщин и детей на наши трапезы мы не допускаем…
Истома уехал в сопровождении небольшого отряда спустя три дня. Но точно не в Новгород. Он намекнул, что его хотят использовать в качестве проводника, а вот в какие земли, не сказал. Лишь приложил палец к губам и многозначительно прошептал: «Тс-с…» И потянулась для Вышени насыщенная разными занятиями, почти монашеская жизнь.
Он перезнакомился со всеми обитателями этой рыцарской крепости. Распорядок дня жителей для юноши был непривычен. Изгнанники (так он мысленно называл бывших рыцарей Ордена Храма) вставали к заутренней очень рано. Затем трапезничали и шли заниматься разными хозяйственными делами. Часть бывших храмовников отправлялась на охоту, другие рыбачили, третьи становились ремесленниками, а женщины и дети занимались птичником и огородом или собирали ягоды и грибы.
Огороды были большими, хорошо ухоженными — изгнанники знали толк в крестьянском деле. Они выращивали рожь, ячмень, горох и гречиху, благо на островах было гораздо теплее, нежели на побережье Онежского озера. Из конопли жители погоста ткали холсты и шили грубую, но практичную повседневную одежду.
В обычные дни почти все изгнанники носили длинные рубахи с капюшоном из покрашенной в серый и коричневый цвет холстины, подпоясанные ремешком или даже обычной веревкой. Однако в праздники, которых Вышеня не смог даже сосчитать, так их было много по сравнению с праздничными днями Великого Новгорода, почти все одевались в платье из дорогих разноцветных тканей. За исключением рыцарей-монахов во главе с мессиром Реджинальдом, которые во время богослужений надевали поверх шерстяных рубах белые плащи с красными крестами на левом плече.
На погосте работали разные мастерские — швейная, обувная, оружейная, кузница… Большая поварня с печью под навесом, в которой выпекали хлебы походила на церковный купол. Сначала печь хорошо протапливали, затем убирали пепел и угольки, и на горячий пол ставили формы с тестом. Хлеб получался пышным, с румяной коркой и очень вкусным.
Питались изгнанники неплохо. Правда, мясных дней в неделю было всего три, зато рыба присутствовала на столах в любое время и в любом виде — жареная, запеченная, копченая, вяленая… Особенно Вышене нравилась щука под соусом, фаршированная разными пахучими травками.
Теперь Вышеня наконец узнал, кто вялит и коптит потрясающе аппетитную рыбу— в основном стерлядь, лосось и угорь — попробовать которую к Остафию Дворянинцу набивались самые знатные бояре Великого Новгорода. А вот почему она получалась такой вкусной, этот секрет он так и не смог разгадать. Может, дело было в странной печи, дымоход которой несколько саженей пролегал под землей и дым приходил в коптильню уже изрядно охлажденным. А возможно — и скорее всего — вся изюминка заключалась в травах, добавляемых в тлеющие угольки во время копчения.
Попадались в сети бывших тамплиеров и осетры — большие, как бревна. Иногда их длина доходила до трех с половиной саженей. Они в Онего считались редкостью, поймать их было сложно, и прежде Вышене лишь несколько раз удавалось полюбоваться на «царскую» рыбу в живом виде. К Остафию Дворянинцу она доходила нечасто, а если это и случалось, то ее выставляли на торг из-за высокой цены. В основном осетров съедала сама община бывших храмовников, а точнее — женщины, малые дети, больные и старики. Мясо осетра, особенно его икра, считалось целебным и действовало на человека, как волшебный бальзам, что было немалым подспорьем в тяжелом и непривычном для южан климате.
