Вышеня облегченно вздохнул, а Истома сокрушенно покачал головой.
— Эк, не повезло! — сказал он и сплюнул. — Тьфу!
— Почему «не повезло»? — удивился Вышеня. — Корабль ушел от берега, люди спаслись…
— Потому, што нам нужно было попасть именно на этот коч! Таперича жди, кады он вернется.
— А зачем его ждать?
— Затем, што нам нужно на островной погост[35]! Там для тебя наиболее безопасное место. — Истома повздыхал немного с огорчением, а затем сказал: — Садись на коня, боярин, поищем крышу над головой. А то, чую, дождь будет.
— Но тучи ведь уходят, — показал Вышеня на небо, где через прорехи в сплошном облачном покрове начало проглядывать солнце. — Да и Онего успокаивается.
— Это все видимость. Посмотришь, погодя час-другой. У Онего нрав как у взбалмошной боярышни: глядишь, стоит вёдро, а поднял башку второй раз — гроза заходит. Так что поторапливаться надыть…
Добротно срубленная изба стояла в небольшом, но глубоководном заливе. Вымощенная каменными плитами дорожка вела на самый настоящий причал — дубовые сваи, дощатый настил и толстые кованые кольца для канатов. Похоже, здесь была стоянка того корабля, который сумел уклониться от бури.
Изба оказалась просторной, с деревянным полом, неожиданно высоким потолком и дверями в человеческий рост. Поэтому рослому, несмотря на молодые годы, Вышене не пришлось нагибаться, как в отчем доме, где стояли низкие «поклонные» двери — чтобы гость невольно кланялся хозяевам и божнице с образами.
Убранство избы было простым, как в отцовской охотничьей заимке: стол, широкие скамьи с подголовниками, служившие полатями, большой сундук с запасом харчей и разной житейской необходимостью на всякий случай. Но больше всего удивил Вышеню очаг. Вместо привычной для любого русского человека печи в избе стоял большой камин с вертелом для жарки дичи и дымоходом, тогда как большинство новгородских изб обычно топилось «по-черному». Пепел в камине был свежим, значит, коч и впрямь дожидался их прибытия. А может, его команда просто охотилась в окрестных лесах и теперь везла свою добычу на острова.
— Впечатляет? — спросил Истома, заметив удивление Вышени.
Похоже, холоп уже бывал здесь, и не раз, потому что первым делом по-хозяйски разжег камин, положил туда сухие дрова. А затем достал из сундука котелок, налил в него воды, подвесил над огнем и бросил в воду добрый кусок лосятины, подаренный им в дорогу разбойниками.
— Ну… — коротко ответил Вышеня и начал было расспросы, но Истома лишь отмахнулся; позже, мол.
— Для начала сварим хлёбово, — сказал он и откупорил кувшин, запечатанный смолой, найденный в сундуке. — А што, боярин, как насчет «королевской водицы»? Ух, крепка… Но для сугрева и поднятия настроения — само то. Подставляй чару!
— Што это? — с подозрением спросил Вышеня, понюхав прозрачный напиток, от которого разило таким крепким спиртным духом, что боярин даже поморщился.
Истома весело рассмеялся:
— Аквавита[36] называется. Лекарство от всех недугов, в том числе и от душевных. Сарацины придумали.
Вышеня отхлебнул добрый глоток и закашлялся так, что даже слезы выступили.
— Ты рыбку-то пожуй, — посоветовал Истома. — Это с непривычки. Я сам, когда первый раз выпил с жадности полкружки, думал, помру… Ну как, бодрит?
— Угу, — ответил сквозь зубы молодой боярин, грызший вяленую рыбу прямо со шкуркой, благо она была тонкой, почти без чешуи.
У Вышени от одного глотка словно огонь пробежал по жилам. Он если что и пил раньше, так только мёды, больше похожие на квас, нежели на спиртное. Спустя небольшой промежуток времени молодой боярин почувствовал, что его ноги будто отделились от тела и стали непослушными. Не дожидаясь, пока сварится похлебка, он буквально рухнул на лавку и мигом уснул…
Прибытия коча, который должен был переправить их на остров, им пришлось ждать почти три недели. За это время Истома развил бурную деятельность. «Попользовался чужими гостинцами — восполни, — сказал он нравоучительно, указывая на сундук, откуда они брали продукты. — Для добытчиков это закон».
Спустя два дня им здорово повезло — они уполевали крупного лося. Пока мясо, нарезанное на длинные тонкие полоски, подвяливалось, а затем и коптилось, Истома обрабатывал лосиную шкуру — соскоблил мездру и посыпал с изнанки сухой глиной, чтобы она вобрала в себя весь оставшийся жир. Затем он сколотил раму, натянул шкуру для просушки и установил под навесом. «Не с пустыми руками в гости придешь, боярин, — приговаривал довольный Истома, любуясь своей работой. — Твои будущие охранители любят разные меха. А еще будет целый короб вяленого мяса; ведь все здесь не оставишь, только небольшой запас. Порадуешь их…».
