Над Парижем в июне 1348 года взошла необыкновенно яркая звезда, расцененная как предвестие чумы. Король Филипп VI предпочел оставить город, но «королева-мужик» Жанна Бургундская осталась и не пережила эпидемии. Она умерла в Нельском отеле Парижа, а на следующий год король-бедняга поторопился жениться на юной Бланке д’Эврё, принцессе Наваррской.
Казалось, что все три Жанны-воительницы — Фландрская, де Пентьевр и Бургундская — наконец успокоились по разным причинам, и «женские» войны закончились. Но тут на авансцену выступила четвертая Жанна, не признававшая никаких мирных соглашений с королем Филиппом, — Жанна де Бельвиль де Клиссон, Дама Монтегю, или Бретонская Львица.
Несмотря на войну, страшную болезнь и прочие напасти, торговля, в особенности морем, не прекращалась ни на день. Французские арматоры стремились покрыть убытки, которые принесла война между Англией и Францией за счет торговых связей с другими государствами Европы. Но Ла-Манш, прежде походивший на широкую улицу с оживленным движением, теперь напоминал узкий переулок, где на каждом шагу человека мог ждать кровожадный разбойник. Пролив оказался фактически перекрыт стараниями Бретонской Львицы, или «клиссонской ведьмы» — это как посмотреть, с каких берегов, — английских или французских.
* * *
Новым флотом короля Филиппа, отправленным на поиски Бретонской Львицы, командовал граф Готье де Бриенн, опытный военачальник. Под его началом находилось пять кораблей: флагманский когг[76] «Наварра», когги «Сан-Луис» и «Террибль», а также два хулка[77] — «Сан-Мишель» и «Вермандуа». Все они были крупнее, нежели корабли Бретонской Львицы, но уступали им в маневренности и скорости. Впрочем, этот недостаток с лихвой восполнялся великолепным оснащением и большим отрядом солдат. Главное — на кораблях установили морские бомбарды, стрелявшие каменными ядрами.
Бомбарды впервые применили арабы при осаде Сарагосы два века назад. Орудие было весьма громоздким, очень тяжелым, неудобным и могло посылать массивные каменные ядра лишь на небольшие расстояния. К тому же арабы тщательно оберегали секрет своих «громовых труб» и главное — «дымного порошка». Медленно летевшее ядро практически не причиняло никакого вреда и бомбарды использовались в основном для устрашения, поскольку каждый выстрел сопровождался сильным грохотом. Он пугал лошадей и заставлял нападавших тратить время, чтобы успокоить животных. Бомбарды изготовлялись из железных полос, скованных между собой по всей длине, для прочности их еще скрепляли железными обручами. При транспортировке бомбарду устанавливали на массивную деревянную платформу из толстых дубовых бревен и потом на еще более массивную станину, ведь при каждом выстреле орудие получало сильную отдачу и могло отлететь со своего места на несколько метров назад.
Постепенно бомбарды начали проникать и в Европу, и вот наконец нашелся умелец, изготовивший небольшие корабельные бомбарды. Готье де Бриенн в нетерпении потирал руки, предвкушая сюрприз, который он преподнесет Жанне де Клиссон.
— Мне посоветовали сразу же повесить вас на мачте, шевалье, если ваши сведения о местонахождении флота «клиссонской ведьмы» окажутся враньем, — заявил без обиняков Готье де Бриенн, едва де Гито оказался на «Наварре».
— Я постараюсь не разочаровать вас, мессир, — вспыхнув до корней волос, надменно ответил Жерар де Гито и направился в свою каюту.
Каюта оказалась под охраной, но рыцарь сделал вид, что ничего не заметил.
Его оруженосец по имени Гильберт Ловкач, немного потоптавшись возле дверей, поспешил к бездельничающим матросам, которые травили веселые байки. Ему тоже перепадали кое-какие крохи от щедрот сеньоры Жанны, поэтому он пребывал в недоумении: зачем господин оставил столь безопасное прибыльное место и полез в сущий ад? Или это какая-нибудь новая хитрость Бретонской Львицы и де Гито выступает в качестве приманки?
Оруженосец сколотил небольшое состояние на службе у де Гито (кто бы мог об этом подумать три года назад!) и вовсе не хотел подставлять свою шею под нож. Он мечтал прикупить где-нибудь домик и взять в жены пухленькую валлонку, похожую на маркитантку из того полка, где когда-то служил. Но, похоже, милостивая судьба опять повернулась к нему боком. Ловкач не был знатного происхождения, хотя и ходил в оруженосцах у рыцаря, — де Гито просто не имел денег, чтобы нанять себе дворянина, — поэтому свое место считал подарком судьбы.
