— Принесете мне присягу… но несколько позже. А пока вы так и остаетесь в должности капитана «Святой Женевьевы», однако команда у вас будет новая. Вам нужно будет отвести неф в одну укромную бухту… Теперь вопрос к вам, Шарль де ля Рош: вы готовы отомстить тем, кто сделал вас изгоем, кто лишил вас надежды на рыцарские шпоры?
— Готов! — в глазах де ля Роша появился опасный блеск; Жанна де Бельвиль затронула больную струну в его душе и разожгла огонь мщения, который уже несколько лет тлел угольком внутри молодого человека, обжигая сердце.
— Что ж, для вас… и еще для кое-кого я сделаю исключение из общего правила… — сказала вдруг охрипшим голосом предводительница пиратов; при этом ее лицо сделалось мрачнее грозовой тучи. — А теперь за дело! Капитан!
— Слушаюсь, ваша светлость!
— Займитесь уборкой судна. Мертвые тела — за борт, палубу отмыть начисто. Де ля Рош! Мои люди взяли в плен алхимика Жильбера — да, да, мне известно, кто он и чем занимается! — так проследите, чтобы его не обижали. Определите мсье Жильбера в ту каюту, которую занимали мы с Морисом, и хорошо накормите.
Бартоломью и де ля Рош, поклонившись, вышли.
— Морис! — обратилась Жанна к сыну. — Проследи за ними. Если заподозришь, что они замышляют недоброе, убей их…
Оставшись в одиночестве, Жанна де Бельвиль налила полный кубок вина и выпила его одним духом. На ее бледном лице проступил румянец, но глаза предводительницы пиратов оставались пусты и безжизненны, словно их присыпали пеплом. Она вспоминала…
Большой шмель деловито копошился на красной головке клевера. Он словно знал, что за ним наблюдают, поэтому не торопился улетать, а принимал разные красивые позы, как паж во время рыцарского турнира. Девочка лет двенадцати спряталась в высокой траве, которая росла у источника, и с восхищением наблюдала за ним. Она находилась совсем близко от кустика клевера, где позировал шмель, поэтому различала каждую ворсинку на упитанном брюшке насекомого.
Но вот шмелю, видимо, надоело долго топтаться на одном месте, он басовито загудел и исчез в небесной синеве. Девочка проводила его взглядом, а затем улеглась на спину и начала следить за россыпью белых тучек. Они были как челядь в замке ее отца, сеньора Мориса IV де Бельвиля де Монтегю: одни бежали по небу быстро, а другие еле ползли, как сонные мухи. Вот тучки объединились в единое целое и на голубом полотнище появился рыцарь на громадном коне, у которого почему-то было шесть ног. Спустя какое-то время его сменил пастух на ослике с отарой овец, а затем и вовсе тучки превратились в птичий двор с наседками и цыплятами.
Вокруг девочки загадочно шумел лес Броселианд. Вековые дубы окружали небольшую поляну и, казалось, нашептывали древние баллады про короля Артура и рыцарей Круглого стола, совершавших свои подвиги в Броселианде. Здесь жил знаменитый волшебник Мерлин. Могила его находилась неподалеку от источника; оттуда можно было попасть в Долину-без-возврата, куда фея Моргана ссылала рыцарей, не верных своим дамам сердца…
Тут сердце девочки тревожно забилось, и она подумала: «Почему это старый Гумберт решил именно сегодня отправиться на прогулку в лес Броселианд? Похоже, к нам едут какие-то важные гости…» — вспомнила она суету с раннего утра в замке Бельвиль и загадочную ласку матери, Летисии де Бельвиль, в девичестве де Пасеней, отличавшейся суровым нравом; ее даже отец побаивался. Мать обняла дочь, поцеловала и сильно прижала к своей груди, а когда уходила из спальни, глаза ее увлажнились. «Но тогда почему меня удалили?» — подумала девочка. Это оставалось загадкой.
Приезд гостей для Жанны, так звали девочку, всегда был не очень приятным событием. Все дело заключалось в одежде — она предпочитала мужское платье. Возможно, виной тому оказался отец — тот ждал сына-первенца, а родилась дочь. Девочка появилась на свет крепенькой, жена по какой-то причине больше не беременела, и Морис де Бельвиль обратил весь пыл своего мужского сердца на шуструю малютку. Он решил воспитать ее как настоящего рыцаря.
Жанну посадили на коня, едва ей исполнилось пять лет. Росла она и наливалась силой быстро, и уже к десяти годам управлялась с оружием не хуже отцовского оруженосца. Сеньор Морис тренировал дочь с утра до вечера, почти каждый день. Но самое главное — ей это нравилось. Когда Жанна в охотничьем азарте мчалась за оленями по заповедным лугам, у отца сердце замирало. Ее конь летел, как птица, и брал такие высокие препятствия, что бывалые наездники лишь крутили головами в удивлении и восхищении…
