Поэтому, когда наступило с таким нетерпением ожидаемое освобождение из добровольного заточения, Вышеня почувствовал огромное облегчение. А уж про Истому и говорить нечего. Когда холоп наконец-то ступил на борт судна контрабандистов, готовящегося отвезти их в Нидерланды, то он готов был целовать палубу.
Судно оказалось небольшим, но довольно шустрым. Грузили его ночью, в полной темноте, с потрясающей оперативностью. Вышеня не знал подробностей договора старого Кордта со шкипером, но когда беглецы поднялись на палубу, их немедленно заточили в трюм и приказали выходить на свежий воздух только по ночам. Вскоре судно подняло якорь, и волны Траве приняли его в свои ласковые объятия, как мать родное дитя.
Контрабандисты очень боялись пиратов, и шкипер молил всех святых, чтобы проскочить самый опасный участок пути — «кошачью дыру». Так моряки называли пролив Каттегат. Мало того, что там встречались морские разбойники, так еще и коварные отмели сильно затрудняли судоходство. Но контрабандистам приходилось рисковать — ночь была их помощницей и защитницей.
Наконец судно, которое называлось «Морской конек», вышло в пролив Скагеррак и все свободно вздохнули. «Пролив выступающего мыса», как значился на карте шкипера Скагеррак, был куда безопасней Каттегата. По крайней мере, в его водах шкипер мог не опасаться судов ганзейцев, которые терпеть не могли контрабандистов, мешавших торговле, и преследовали их как святая инквизиция богохульников.
Что касается пиратов, то эти разбойники рыскали везде. Особенно отличались английские — своей жестокостью и нахрапистостью. До поры до времени они орудовали главным образом в проливе Ла-Манш и в окрестных водах, нападая на корабли, курсирующие между Британскими островами и континентом, но уже начали добираться и до северных морей.
После смерти в 1327 году короля Англии Эдуарда II английский флот пришел в упадок, и пираты, почувствовав слабину, расплодились в неимоверном количестве. Тогда английские купцы, следуя примеру Ганзы, создали собственные средства обороны от морских разбойников. Возникла Лига пяти портов, в состав которой вошли города Гастингс, Ромней, Хаит, Дувр и Сандуич. Совместная флотилия содержалась за счет особой подати, взимавшейся с членов Лиги, и должна была обеспечить безопасность торговых судов английского купечества. В компенсацию за оказываемые услуги британская корона дала право кораблям Лиги обыскивать все суда, проходившие через Ла-Манш.
Предоставление Лиге таких прав привело к катастрофическим результатам. За короткий срок ее высшие должностные лица превратились в обыкновенных пиратов, грабивших корабли своих конкурентов под охраной королевского эдикта. Многие порты поддерживали дружественные отношения с пиратами, предоставляя им убежище, взамен чего морские разбойники щадили их корабли. Поэтому шкипер «Морского конька» не без основания опасался, что на пути к Нидерландам, куда он держал курс, ему могут повстречаться английские «борцы с пиратами». С контрабандистами те вообще не церемонились: груз изымали, а судно вместе с экипажем отправляли на дно.
И все-таки, несмотря на молитвы шкипера и моряков, «Морской конек» нарвался на большие неприятности. Откуда появился корабль пиратов, не мог сказать даже впередсмотрящий — моряк с орлиным зрением, с утра до ночи не покидающий мостик, все вглядывающийся вдаль. Шкипер в отчаянии хотел было направить судно к берегу, да вовремя вспомнил, что как раз в этом месте находится самая коварная мель Скагеррака. Осталось уповать только на попутный ветер и течение, добавляющее скорости. Однако вскоре стало ясно, что корабль пиратов более ходкий, чем сильно загруженный «Морской конек».
— Если это англичане, мы пропали, — угрюмо сказал шкипер своим пассажирам, которые после Каттегата получили право находиться на палубе в любое время суток.
— Мы будем драться! — запальчиво заявил Вышеня.
Шкипер лишь тяжело вздохнул ему в ответ. В отличие от ганзейских судов, контрабандисты не держали вооруженную охрану, и хоть сами были вооружены, но по части храбрости и презрения к смерти не шли ни в какое сравнение с морскими псами, готовыми ради добычи перегрызть горло любому противнику, даже если он сильнее их.
