Краски Боттичелли - страница 2

Шрифт
Интервал

стр.

Вороньим ором начертав рыдания, старый альтруист нахохлился в черный квадрат.

Я задумался.

О Ялте. Как отыграю карточный долг. Вернусь с деньгами к мечте. Заставлю кусать локти бросившую меня жену. О том, что никогда и ни у кого не сбывается.

Мне бы за черным квадратом заметить беснующуюся ночь, ночь с четверга на пятницу - время колдунов и ведьм. Догадаться, кем устроен сей дьявольский спектакль.

Нет, не агент преисподней, не сумасшедший ученый, не старик и вовсе не еврей стоял передо мной. Но где мне было тогда узнать, кто!

Есть на свете удивительные зеркала.

- Вас что-то смущает, Сережа? Смелее! Разве я похож на врага рода людского?

Я сделал все, что мог - промолчал. Этого оказалось достаточно. Книжник затарабанил пальцами по черепушке, развалил фолиант, зачастил:

- Здесь вам не антураж для сытых дамочек. Астролог, Мысленник, Кудесник, Кости волшебные, магнетизм и волхвование фармазонов - все это лишь введение в тайны этого тома. Никакой оккультности и дешевой хирологии. Гормоны мечты суть выделения обычных желез, а железа - такой же внутренний орган, как почка. Подумаешь, почка! (Расшвырялся моими почками старик.) Перед вами чистая наука! Симбиоз высшего знания и тайной физиологии мозжечка. Позитивное скрещивание теллурических вихрей и слияние семи аспектных центров микрокосма. Абсорбция толерантной ментальности и ее апробация в лунных фазах. Знаете, кто я? Не знаете! А я астральный эндокринолог, если хотите, простой зодиакально-депрессивный хирург.

Хирург приступил к операции.

Швырнул кости - выбросил две двойки. Возжег свечи, начертал в воздухе звезду магов, мелькнул хищным профилем. Выдернул из рукава звездную карту, разорвал ее в клочья, затолкал в череп. Ударил в бубен и закружил в жизнерадостном танце, гнусавя мантры да звеня колокольцами. Затем хирург хлебнул из горла, натянул брезентовые рукавицы и стал целить пожарным рукавом мне в рот.

Вдруг зодиакальный живодер озабоченно зацокал языком, подскочил к фолианту.

- Йо-йо, чуть не забыл! Для безболезненного отделения дряблой субстанции необходима деструкция кармы в момент утери восьмеричности.

- Чего?

- Гм, подлость требуется. За шесть часов до операции вам надо совершить хотя бы одну мелкую пакость.

- Расслабься, батя. Все о'кей.

- Какой славный молодой человек! Укольчик, секундочку потерпим.

Он стал ловко в меня вправлять пожарную кишку, прильнув к экранчику на другом ее конце, и вовсю орудуя никелированными рычагами.. Через миг я был растянут по трубе Уренгой-Помары-Ужгород. Свет стал ал, летел кусками. Весь мир свернулся в тарелку, упал со стола и разбился на черные квадраты. А в груди заскребла зверушка. Зверушка визжала, вертелась, царапалась, а ее упрямо тянули крючком. Зверушка захныкала. Я же знал: никакая это не зверушка, а моя собственная душа. Мир кувыркнулся через темноту. Загоготал торжествующе Марк Соломонович, задрал голову в кровавом нимбе и принялся запихивать себе в глотку что-то пищащее. С кривых клыков книжника на подбородок струились алые капли.. Но здесь свет свернулся в берестяной свиток и канул в бездонную черную воронку, разверзшуюся в моей груди...

Я хватал воздух выпотрошенной рыбой, а надо мной хлопотал старик - добрая душа. Куда и делись глаза-жестянки - Марк Соломонович ласкал меня очами и отпаивал, не жалея, вонючим зельем из штофа темно-изумрудного стекла. Заодно ворковал, что, мол, за операцию и спасительное зелье с меня бы надо изрядно вычесть. Милейший старик. Я тогда подумал: он пытается залить сосущую черную воронку у меня в груди. Но я ошибался.

На улице долго не мог сообразить, куда идти, обвыкая хребтом к смертельной тяжести пустоты. К безразличию. Вдруг в алом квадрате возникло лицо книжника, только теперь это был мужчина вполне средних лет. Миг таращился книжник в темноту и сгинул. Интересно, за чей счет он так помолодел? Впрочем, и это мне было уже все равно.

Ночь длилась сто лет.

Водянистый утренний свет стоял в окнах. Невольно мои губы прошептали:

- И это все?

Деньги горкой лежали на столе. Малеванная, резаная, бумажная святыня, со всех сторон обмусоленная мечтами и слюной человечества. Почему так говорю? Плевать я хотел на деньги. Лишь бы затянулась сосущая черная воронка в груди.


стр.

Похожие книги