– Да вот же, вокруг. Она и есть.
– Н-не вижу.
– Не видите? Но павильоны, экспонаты, посетители… Арка главного входа опять же…
– Да, но я не вижу выставки. Выс-тав-ки самой не вижу!
– Помилуйте, да это же выставка и есть! Вокруг.
– Вот это? Вокруг? Выставка? Это вы называете выставкой? Ну, знаете…
– А что такое?
– Ничего, ничего… Не стану спорить… Конечно… Может быть, это и выставка… Но только не так, как я себе представлял, молодой человек, эту выставку!
– Вы меня удивляете. Ведь налицо имеются павильоны и экспонаты. Не станете же вы отрицать…
– Бога ради, я ничего не отрицаю! Нечто вроде павильонов я действительно вижу, но есть ли в вышеупомянутых павильонах экспонаты? Это ба-а-льшой вопрос!
– Как вопрос? Позвольте! Мы можем войти в любой павильон. Прошу убедиться. Вот вам и экспонаты.
– Где?
– Да вот же. Стоят. Видите?
– Не вижу. Лошадей действительно вижу, а экспонатов не вижу.
– Так это же и есть экспонаты.
– Лошади? Экспонаты?
– Да, экспонаты.
– Может быть… может быть… У каждого свой взгляд на вещи. По-вашему, пожалуй, этот автомобиль тоже экспонат?
– Экспонат.
– Ах, так… Ну конечно… В таком случае… Не смею сомневаться. Но только не так я представлял себе эту хваленую выставку! Что ж, по-вашему, этот человек с сигарой тоже экспонат?
– Нет, он не экспонат. Он экспонент.
– Ах, простите, простите! Экспонент. Не стану спорить. Значит, автомобиль – экспонат, а господин – экспонент?
– Да.
– Так, так… Выставка, значит? А не будете ли вы добры мне объяснить, что же это у вас здесь натыкано?
– Это показательный огород. Картофель, помидоры.
– Ага! Это, значит, как же – экспонаты или экспоненты?
– Экспонаты.
– И картофель – экспонат, и помидоры – экспонаты? Превосходно! О-ча-ро-ва-тельная выставка! Бла-го-дарю, не ожидал…
– Подождите. Куда же вы уходите? Вы еще не видали и сотой части. Я сейчас вам покажу лесной павильон, мелиорационную систему, показательный колхо… Подождите. Не уходите… Ушел, проклятый!
И напрасно вы будете его удерживать. Скептик непоколебим. Все равно он будет вечером пить чай у знакомой старой генеральши и говорить:
– Понимаете, Глафира Петровна, такое большевики устроили… такое… Построили павильоны. Понаставили лошадей, автомобилей. Понатыкали какие-то подозрительные овощи. Гуляют иностранцы. «Это, говорят, экспоненты, а то, извольте видеть, экспонаты». Прррродают билеты! И уверяют, что это все – Всероссийская сельскохозяйственная выставка! И чего только Европа смотрит? Не понимаю… Ужас-с!
1923
И наступил жуткий день экзаменов…
Впрочем, не экзаменов (экзамены – это понятие старорежимное), а выпускных испытаний Минской профшколы путей сообщения.
За столом восседала грозная комиссия: начальник школы, заведующий учебной частью, преподаватели предметов и представители профсоюзной и комсомольской организаций.
– Ну-с, приступим, – сказал председатель комиссии и плотоядно улыбнулся. – Только, ребята, предупреждаю: не мямлить, не ковырять в носу, голову держать бодро, на вопросы отвечать быстро – сто слов в минуту, не меньше! Раз-раз – и готово! Чтоб без никакой волокиты. Быстрота и натиск! А не то срежу. Правильно?
– Правильно, – бледно улыбнулись учащиеся.
– То-то же! Итак, пожалуйте сюда, товарищ Икс.
– Подойдите-ка, молодой человек, поближе! Да что это вы так передвигаете ногами, точно они у вас весят по шести пудов каждая? Веселее! Раз-два – и готово. Я такой человек – я люблю, чтоб учащиеся выглядели орлами! Ну-с! Перечислите-ка нам, унылый молодой человек, виды блок-аппаратов. Только живо!
– Станционные блок-аппараты, товарищ председатель, подразделяются, так сказать, на следующие виды. Во-первых…
– Короче!
– Во-первых, двухочковые, во-вторых…
– Кор… роче! А не то срежу.
– В-во-в… во-вто-рых, четыре…
– Кор-р-роче!..
– Четырехоч… ч… чковые… В-третьих…
– Да что у вас, черт возьми, язык отсох? Говорить разучились? Срежу, ей-богу, срежу! Короче!
– В-третьих, так сказать, восьмиочковые…
– Нет! Нет! Восьмиочковых аппаратов не бывает. Садитесь на место!
– Тов… варищи! Честное слово, бывают.
– Не бывают! Садитесь.
– Бывают! Клянусь честью! Можете кого угодно спросить.
