— А есть какая-то разница?
— Именно такого рода реплики я ожидала от мужчины. Считаете, что большинство из нас при виде толпы баб с коллагеновыми губами и грудными имплантатами размером с футбольный мяч начинает бросаться друг на друга?
— Судя по выражению вашего лица, думаю, что нет.
Ей срочно требовалось выпить чего-нибудь холодненького, поэтому она, не переставая трещать, помчалась на кухню. Высказаться было необходимо. Просто позарез.
— Возьмем хотя бы обольщение. Разве тот, кто ставит пусть самый средний порнофильм для мужчин, вспоминает о такой веши, как обольщение?
— Сказать по справедливости, особенной нужды нет. Женщины обычно и без того слишком агрессивны, — возразил Хит, проследовав за ней на кухню.
— Совершенно верно. В отличие от меня, — неожиданно для себя призналась Аннабел и тихо застонала, готовая откусить себе язык. Ну зачем ей понадобилось сводить разговор на личности? Идиотка несчастная!
Но коварный Питон не стал заострять внимание на ее обмолвке. Он любил поиграть с жертвой перед тем, как напасть.
— Так в фильме был сюжет?
— Сельский район Новой Англии, невинная художница, спортивный незнакомец, этого достаточно?
Она открыла дверцу холодильника и уставилась на полки, ничего перед собой не видя.
— Только двое? Какое разочарование!
— Там была парочка побочных сюжетов.
— Вот как.
Она обернулась, все еще не выпуская ручки холодильника из мокрой от пота ладони.
— Вам это кажется смешным, так ведь?
— Да, но я стыжусь себя.
Ей страшно хотелось понюхать его. Волосы Хита уже высохли, кожа наверняка пахнет мылом и чистотой. Она многое отдала бы, чтобы прижаться носом к его груди и вдохнуть, а потом зарыться поглубже и, может, найти островок шелковистых волосков погуще и с наслаждением ощутить, как они щекочут нос.
— П-пожалуйста, уходите, — едва не заплакала она. Хит склонил голову набок:
— Простите, вы что-то сказали?
Аннабел схватила первый же холодный предмет, которого коснулась ладонь, и захлопнула дверцу.
— Вы знаете, что я испытываю ко всему этому. К… нам. Прошлой ночью вы выразились достаточно ясно. — И я права.
— Знаю.
— В таком случае почему спорили со мной?
— Синдром придурка. Ничего не могу поделать, тем более что я мужчина. — Его губы растянулись в ленивой улыбке. — А вы — нет.
Зарядов сексуального электричества, насытивших воздух к этой минуте, было достаточно, чтобы осветить планету. Хит стоял между ней и спальней, и если она пройдет слишком близко, наверняка поддастся искушению лизнуть… поэтому Аннабел направилась к крыльцу и едва не споткнулась о матрас, который он вытащил прошлой ночью. Он расправил простыни, взбил подушки и сложил одеяло пополам. Матрас выглядел куда аккуратнее, чем двуспальная кровать Аннабел!
— Вы хотите сандвич с этим? — удивился Хит. Аннабел не сразу поняла, что он имеет в виду, но, проследив за его взглядом, увидела, что держит в руке банку французской горчицы.
— Горчица имеет снотворное действие, — сообщила она.
— Никогда о таком не слышал!
— Не можете же вы все знать.
— Очевидно, нет.
Часы протекали несколько секунд в абсолютной тишине.
— Вы ее едите ложками? Или намазываете на хлеб? — не выдержал Хит.
— Я иду спать.
— Если намазываете, я, пожалуй, мог бы помочь. Аннабел, вспыльчивая, как все рыжие, с грохотом поставила банку на стол.
— Почему бы мне сразу не вручить вам мои трусики и покончить с этим?
— Пожалуй, пойдет.
Его зубы сверкнули, как у акулы.
— И что, если я вас поцелую, снова начнутся проповеди? Ее гнев поутих, сменившись тревогой.
— Не знаю.
— Вы знаете, какой размер у моего эго. Почти беспредельный. Но манера, в какой вы вчера отвергли меня, ранила душу и граничила с жестокостью.
Он сунул большой палец за резинку шортов и оттянул — получился глубокий заманчивый треугольник, от вида которого у Аннабел потекли слюнки.
— Я постоянно гадаю, когда успел потерять свой неповторимый стиль. — Он передвинул палец ближе к бедру, обнажая еще больший участок кожи. — Надеюсь, вы понимаете, почему я немного обеспокоен.
Глядя на упругий живот, Аннабел едва сдерживала желание приложить ко лбу холодную банку с горчицей.
— Э… на вашем месте я бы так не расстраивалась, — пробормотала она и, собрав остатки воли, начала протискиваться мимо.
