— Здравствуйте, мистер Броницки.
— Аннабел!
Невзирая на возраст, старик был строен, высок и имел густые седые брови с мефистофельским разлетом. Правда, волосы давно покинули его голову и теперь росли пучками из ушей, зато одевался он щегольски и всегда носил длинные клетчатые тенниски и начищенные полуботинки, даже в самые жаркие дни.
Глаза под сатанинскими бровями сердито сверкали.
— Вы должны были позвонить мне. Я оставил три сообщения.
— Вы следующий в моем списке, — солгала она. — Меня целый день не было дома.
— Можно подумать, я не знаю! Мечетесь, как курица с отрубленной головой! Мирна старалась сидеть на одном месте, чтобы люди при необходимости всегда могли ее найти.
Он говорил с типичным акцентом истинного уроженца Чикаго и напором человека, всю жизнь водившего грузовик газовой компании. И сейчас грузно, как упрямый бык, протиснулся мимо Аннабел в дом.
— Что вы собираетесь предпринять насчет меня?
— Мистер Броницки, вы заключали соглашение с моей бабушкой.
— Ошибаетесь. Я заключал соглашение с фирмой. «Моя специализация — старший возраст». Или вы забыли девиз вашей бабушки?
Как можно забыть то, что напечатано на дюжинах пожелтевших блокнотов, разбросанных по всему дому?
— Но этот бизнес больше не существует.
— Вздор, чушь и бессмыслица.
Он резким взмахом руки обвел приемную, где Аннабел заменила деревянных гусей, искусственные цветы и жардиньерки на керамические изделия в средиземноморском стиле. И поскольку до сих пор не накопила денег, чтобы убрать старомодные стулья и диваны в чехлах с оборочками и купить новую мебель, раскидала подушки в ярких красных, синих и желтых наволочках с провансальским рисунком, дополняющим свежевыкрашенные стены цвета лютика.
— Можно подумать, дурацкие побрякушки что-то меняют, — проворчал он. — Это все еще брачная контора, и мы с вашей бабушкой подписали контракт. С гарантией.
— Контракт был подписан в восемьдесят девятом, — напомнила она уже не в первый раз.
— Я заплатил двести долларов. Наличными.
— Поскольку вы и миссис Броницки прожили почти пятнадцать лет, думаю, эти расходы себя оправдали.
Вместо ответа он выхватил из кармана потертую бумагу с загнутыми уголками и потряс ею под носом у Аннабел.
— «Удовлетворение гарантировано». Вот что говорится в этом контракте. Ну так вот, я не удовлетворен! Она спятила, и с чем остался я?
— Знаю, вам трудно пришлось, и очень жалею о кончине миссис Броницки.
— Что мне от ваших сожалений? Я не имел даже удовлетворения, когда она была жива.
Аннабел не могла поверить, что спорит с восьмидесятилетним стариком о двухсотдолларовом контракте, подписанном еще во времена правления Рейгана.
— Вы женились на миссис Броницки по доброй воле, — терпеливо напомнила она, сдерживаясь из последних сил.
— Девчонки вроде вас ничего не понимают в желаниях клиента.
— Это не правда, мистер Броницки.
— Мой племянник — адвокат. Я мог бы подать иск.
Она уже хотела посоветовать ему так и сделать, но старик достаточно зловреден, чтобы последовать совету. И что тогда?
— Мистер Броницки, как насчет такого уговора: обещаю что-нибудь поискать.
— Я хочу блондинку.
Аннабел поспешно прикусила губу.
— Заметано.
— И не слишком молодую. Никаких двадцатилетних. Моей внучке двадцать два. Нехорошо будет.
— Вы подумываете…
— Тридцать в самый раз. И чтобы на костях было мясо.
— Что-то еще?
— Католичку.
— Разумеется.
— И порядочную.
Свирепый взгляд неожиданно смягчился.
— Кого-то порядочного… Аннабел невольно улыбнулась.
— Посмотрю, что можно сделать.
Отделавшись наконец от старика, она вспомнила, почему заработала репутацию неудачницы и растяпы. На ней крупными буквами написано «ЛОХУШКА».
Потому что слишком много ее клиентов жили на социальное пособие.
