Она совершенно погрузилась в готический роман, который был довольно неправдоподобный, но очень забавный, когда ее привлек лай Купидона. Приподнявшись, она тихо сказала Бетси:
— Что это с собакой, хотела бы я знать?
В следующее мгновение она узнала, что происходит. На дороге, которая вилась через парк, остановилась карета и Купидон приплясывал в опасной близости от мелькающих копыт лошадей, потом бросился к карете. Гарриет не надо было смотреть во второй раз, чтобы узнать карету и возчика. Это был Ферди Эндрюс в сопровождении великолепного юного создания.
Черные, как вороново крыло, кудри выбивались из-под соблазнительной шляпки, ленты которой сочетались с небесно-голубой накидкой. На лице в форме сердечка было радостное выражение, как и должно было быть от контраста собственного совершенного облика с Гарриет. Гарриет могла бы держать пари, что глаза женщины голубые, под цвет накидки, и спрашивала себя, не поет ли она. Но она танцевала, в этом не было сомнений. Это, должно быть, та оперная танцовщица Лафлер, в противном случае Гарриет заметила бы такую красавицу в Алмаке или на одном из балов в высшем обществе.
Гарриет приблизилась к карете, позвала собаку, мысленно приготовившись к неизбежному.
— Добрый день, мистер Эндрюс, — вежливо сказала она, не глядя на Ферди. — Должна извиниться за плохие манеры Купидона.
— Купидона? — прозвенел жеманный голос с легко узнаваемым французским акцентом. — Как странно. И он под цвет ваших волос! Как умно. — Она прислонилась к Ферди, словно утверждая свою власть над ним. Гарриет едва ли могла винить ее. Ей бы хотелось сделать то же самое.
— Верно, — сказала Гарриет, все еще не глядя на мистера Эндрюса. Она не желала видеть, что таилось в его глазах. «Предатель!» — хотелось ей крикнуть, но, конечно, она ничего не сказала. Она просто крепко взяла поводок собаки и повернулась, чтобы покинуть это ужасное место как можно быстрее.
— Мисс Мейн, — позвал Ферди.
Она притворилась, что не слышит. Он не мог ничего сделать, не покинув свою любимую Лафлер, а после того, как она увидела это создание, Гарриет поняла, что это невозможно.
Какой дурочкой она была! Что заставило ее подумать, что такой мужчина как мистер Эндрюс мог по-настоящему заинтересоваться ею, некрасивой Гарриет Мейн? Она была объектом милосердия, он просто пожалел ее. А она, глупая идиотка, соглашалась со всем, что он предлагал, думая, что он может получать удовольствие от ее общества так же, как она.
Хуже всего, поняла она, было то, что она влюбилась в джентльмена. Конечно, они все содержат прекрасных женщин, разве не так? Пока достойные девушки вроде Гарриет сидят скромно дома, ожидая крупиц внимания, мужчины осыпают эти создания щедрыми подарками и проводят с ними свое время. О, ее кровь просто бурлила. И она полюбила этого противного типа!
И что хорошего вышло для нее из этого, мрачно думала она, опускаясь рядом с Бетси. Рассеянно почесывая голову Купидона, девушка погрузилась в размышления о своем будущем. Если она не сможет найти подходящего мужа, ее ожидает или тетя Кроскомб, или лорд Помрой. Самое плохое заключалось в том, что она не знала, которое из двух ужаснее.
— С мистером Эндрюсом была леди, — тихо заметила Бетси, когда увидела, какой поникшей стала ее хозяйка.
— Это не леди. Это Лафлер, оперная танцовщица и последняя у мистера Эндрюса. Теперь она уже не тайна. Я глупая дурочка, Бетси. Какой мужчина посмотрит на другую женщину, особенно на такую как я, если у него есть она?
— Ну, — рассудительно сказала Бетси, — он не может жениться на ней. У вас хорошее имя и доброе сердце, а я сомневаюсь, есть ли это у нее.
Гарриет погладила Бетси по руке в знак признательности за сочувствие.
— Мне лучше умножить свои усилия по поиску мужа, отличного от мистера Эндрюса. Может быть, леди Уинстей поможет мне выбрать. Сегодня я еду с ней на бал к Несбитам.
— Вам уж точно не нужен этот старый лорд Помрой, — решительно заявила Бетси, наслушавшись рассказов других слуг о старом развратнике, не говоря уже об угрозе, которую он представлял лучшему представителю семьи Мейн. Никто из слуг не понимал, как мог отец приговорить свою дочь к жизни, какой бы короткой она ни была, с подобным человеком. Но ведь у знатных свои причуды.
