Первые же дни похода посеяли глубокое уныние среди матросов и офицеров. Условия плавания были далеки от идеальных. Волны монотонно накатывали с северо-запада, проявляя при этом упорство, достойное лучшего применения. Они мешали удерживать лодку на глубине. А на поверхности нас постоянно сопровождали тропические ливни. В этом не было ничего необычного: шел самый влажный месяц сезона муссонов, а мы находились у самого дождливого побережья Бенгальского залива. Но понимание этого факта не добавляло хорошего настроения. Днем заросшие лесом острова были скрыты от нас густой завесой падающей с неба воды, а ночью на мостике мы обреченно подставляли головы под тропический водопад. Спрятаться от воды было невозможно, она проникала всюду и за несколько минут могла вывести из строя все имеющиеся в наличии бинокли. Если дождь неожиданно прекращался, тропическое пекло превращало влагу в густую дымку. Видимость постоянно оставляла желать лучшего, луны не было видно, и ночью мы могли полагаться только на радар - единственный способ определить наше местоположение.
Плохая видимость помешала моей первой попытке осмотреть защищенную якорную стоянку у острова Тавой, называемую порт Оуэн, но 23-го я решил ее повторить. Незадолго до рассвета мы нырнули в нескольких милях от острова, обошли его с севера и повернули на юг, к цели. Видимость ограничивалась 3 милями, но я надеялся, что днем она улучшится.
В 8.15. вахтенный офицер заметил слева по борту тень, выплывающую из пелены дождя. Направив на нее линзы перископа, я сначала не понял, что перед нами; но вскоре стало ясно, что мы повстречали маленькую каботажную посудинку на 200 тонн, обильно украшенную ветками для маскировки. Мне еще не приходилось сталкиваться с таким способом маскировки, делающим маленькое судно незаметным на фоне берега.
Я круто повернул влево, чтобы вывести субмарину на параллельный курс, и приказал готовиться к атаке. Сразу же раздался металлический лязг орудийный расчет открывал крышки нижних люков в боевой рубке и орудийной башне (она расположена над кают-компанией). Рядом с кают-компанией, в проходе, ведущем к камбузу, матросы доставали 3-дюймовые снаряды и складывали их на стол в кают-компании. Через минуту Блейк доложил:
- Артиллерийский расчет готов.
Я немного выждал, пропуская судно.
- Цель - маленький каботажник, - сказал я, - пеленг зеленый 40 градусов. Расстояние - 800 ярдов. После всплытия открываем огонь. Цельтесь в рулевую рубку.
А когда суденышко прошло у нас на траверзе, я громко скомандовал:
- Всплываем! К атаке!
Номер один тут же приказал продуть цистерны главного балласта. В соответствии с установленным порядком в первый момент операторы горизонтальных рулей пытаются удержать субмарину на глубине, но, когда заполняющий танки воздух начинает тянуть ее вверх, они поворачивают рули и позволяют ей устремиться к поверхности, как пробке. На глубине 15 футов, когда верхушка орудийной башни еще находилась под водой, номер один дал свисток, люки открылись, и, стряхнув попавшую на головы воду, люди шустро вскарабкались наверх. Я еще немного выждал, наблюдая в перископ за ничего не подозревающей целью, после чего отправился на мостик.
Я вышел на мостик, когда палубное орудие уже выстрелило первый снаряд. Прямое попадание разнесло рулевую рубку в щепки. Противник не пытался оказывать сопротивление, но, хотя наши снаряды проделали немало пробоин вдоль ватерлинии, судно еще несколько минут двигалось с прежней скоростью и не изменило курс. Один из снарядов угодил в уложенные палубе бочки, очевидно с нефтепродуктами, и в небо взметнулся язык пламени. Только после двадцать восьмого выстрела судно остановилось. На палубе не было видно никаких признаков жизни, и я подумал, что весь экипаж погиб. Однако при нашем приближении на корме появилось несколько фигур. Люди не мудрствовали лукаво и сразу прыгали в воду. Судно слегка осело на корму, однако на первый взгляд тонуть не собиралось. Я решил, что туда следует отправить нашу абордажную партию, чтобы заложить несколько зарядов. Но, пока "Шторм" маневрировал, судно вдруг начало резко оседать на корму и, высоко задрав в воздух нос, ушло под воду. На поверхности остались многочисленные обломки и пустые бочки.
