— Надоели!
Выслушав взволнованных представителей, он только для проформы взглянул на «требования» и на «клятву» трехсот человек.
Не пожалеете? — спросил он обескураживающе спокойно.
— Дурак! — крикнул заика с таким видом, точно готов был дать ему кулаком в нос.
— Вот как! Значит, не пожалеете? — повторил инспектор.
Потом, несколько другим тоном, прибавил:
— Ну, слушайте. Не позже завтрашнего дня я дам вам благоприятный ответ.
Не успел он это сказать, как Сибаура выбил у него из рук револьвер и ударил кулаком в лицо. Инспектор, ахнув, закрыл лицо рукой, а заика ударом круглого стула, похожего на гриб, сбил инспектора с ног. Тот зацепился за стол и рухнул на пол. Стол опрокинулся на него, перевернувшись кверху ножками.
— «Благоприятный ответ»... Не шути, негодяй! Ведь дело идет о жизни...
Сибаура угрожающе расправил широкие плечи.
Матросы, кочегары и студент остановили обоих. Окно каюты со звоном разбилось. Снаружи ворвались крики:
— Убить его!
— Прикончить!
— Бей его!
Капитан, начальник чернорабочих и начальник цеха забились в угол и стояли там, оцепенев. На них лица не было.
Дверь треснула, и в каюту вломились рыбаки, матросы и кочегары.
«Избить инспектора! Разве это возможно?» — думали они раньше. А теперь они это сделали. Ведь даже револьвер, которым им угрожали, не выстрелил. Все возбужденно шумели. Представители обсуждали дальнейшие меры. «Если не последует благоприятного ответа, мы им все припомним», — думали они.
Смеркалось. Вдруг рыбак, стоявший на страже у люка в кубрик, увидел миноносец. Он взволнованно побежал в «нужник».
— Пропали!
Один из студентов подскочил, как пружина. Он мгновенно побледнел.
— Ошибаешься! — засмеялся заика. — Если мы хорошо объясним офицерам наше положение и наши требования, они поддержат нас, и наша забастовка завершится благополучно. Это ясно!
Остальные поддержали.
— Разумеется, так и будет!
— Это же наш военный флот! Это наши друзья, друзья народа!
— Нет, нет... — Студент замахал рукой. Его губы дрожали, как будто его хватил удар. Он заикался. — Друзья народа? Нет!
— Не дури! Военный флот! Военный флот — не друзья народа? Что за ерунда!
— Миноносец!. Миноносец!
Слова студента потонули в общем шуме. Все бросились из «нужника» на палубу и дружно крикнули:
— Да здравствует военный флот империи!
У площадки трапа заика, Сибаура, «Не заносись», студенты, кочегары и матросы лицом к лицу столкнулись с забинтованным инспектором и капитаном. По видимому, с миноносца спустили три катера, — в сумерках нельзя было ясно разобрать. Они приблизились. В первом сидело человек пятнадцать моряков. Они быстро поднялись по трапу. Но что это? С примкнутыми штыками? Ремни фуражек застегнуты под подбородком?
— Пропали! — воскликнул заика.
В следующем катере — тоже пятнадцать - шестнадцать человек. И в третьем — тоже моряки, с примкнутыми штыками, с ремнями под подбородком. Они ринулись на борт краболова, как будто беря на абордаж пиратское судно, и окружили рыбаков, матросов и кочегаров.
— Пропали! Что делают, скоты! — кричали Сибаура и представители матросов и кочегаров.
— Получай поделом! — сказал инспектор.
Только теперь они поняли странное поведение инспектора с самого начала стачки.
Но было поздно. Им не дали и пикнуть. Их осыпали ругательствами:
— Изменники! Предатели! Враги отечества! У роскэ научились?!
Девять вожаков под вооруженным конвоем перевели на миноносец.
Все произошло так быстро, что остальные только смотрели, еще не понимая, что случилось. Точно сгорел клочок газетной бумаги — и конец.
Их просто «убрали».
— На нашей стороне лишь мы сами, больше никто. Только теперь мы это поняли.
— Говорят: военный флот, а на деле это — подручные богачей. «Друзья народа»! Смешно! Черт бы их побрал...
На всякий случай военные моряки оставались на судне три дня. Все это время их командиры каждый вечер напивались в салоне с инспектором и капитаном. Теперь, наконец, рыбаки на собственной шкуре поняли, кто их враги и как (неожиданно для них) эти враги помогают друг другу.
По примеру прошлых лет в конце рыболовного сезона приступили к изготовлению крабовых консервов «для подношений». Однако «бунтовщики» и не подумали о совершении специального обряда «очищения», предписанного обычаем. Раньше рыбаки считали, что инспектор совершает ужасный грех, пренебрегая этой традицией. Но на этот раз они думали иначе:
