— Мне кажется, что мы с Хаку уже когда-то встречались.
— Ну, тогда легче. Встречи никогда не забываются. Вы просто не можете вспомнить.
Проснулась я с ощущением, что сегодня должно что-то произойти. Оно во мне пульсировало, горело красной лампочкой в голове и билось испуганной бабочкой в груди. Я посмотрела на часы — еще и шести нет. Спала всего четыре часа, а как будто продрыхла целую вечность, как будто пропустила все самое интересное, как будто кто-то умный в лоб поцеловал этой ночью. Папа тихо шебуршил на кухне, делал себе бутерброды. Я поздоровалась с ним, покормила попугаев, насыпала корма собакам и кошкам. Надо же, хочется подпрыгивать и хлопать в ладоши. Но сонный папа не поймет.
— Как там твой друг? Я слышал, ему крепко досталось? — спросил он, наливая кипяток во вторую чашку.
Я добавила в нее кофе и залила все молоком.
— А что ему будет? Живой, здоровый, только фингал под глазом.
— Нос сломали? — Папа положил передо мной бутерброды.
— Не-а, только кость под глазницей. Мозг не задет. Жить будет. Пап, слушай, хочу с тобой посоветоваться.
Он сел на табуретку и вопросительно посмотрел на меня.
— Представь себе, что Славка встречается с девушкой, которая, ну я не знаю… Из детского дома, например. Ты бы был против?
— А мое какое дело? Это же Славке с ней жить, а не мне. Хотелось бы, конечно, даму из… не знаю… профессорской семьи, но если сын влюбился в детдомовку, то почему нет? Может, она хорошая.
— А если бы ты думал, что она плохая?
— Знаешь, Яра, а я всегда, когда знакомлюсь с новым человеком, который нравится моему сыну, думаю, что он хороший. Потому что плохая девушка моим сыновьям не может понравиться.
— И ты бы даже не стал запирать ее в машине и требовать, чтобы они расстались?
Он рассмеялся:
— Ты про ту историю со стеклом?
Я кивнула, внимательно следя за его реакцией.
— Знаешь, к нам вчера приходил мужик. Тебя не было дома, ты гуляла с собаками. И он требовал оплатить счет по замене стекла.
Я побледнела и с ужасом уставилась на отца. Он явно наслаждался эффектом.
— Я спросил, что делала моя несовершеннолетняя дочь в его машине, и попросил объяснить, по какой причине она разбила ему стекло изнутри?
— А он?
— А что он? Он решил с нами больше не связываться. Нет, он, безусловно, еще может подать на нас в суд. Но не думаю, что ему теперь это надо.
— И ты на меня не сердишься?
— Ярик, как я могу на тебя сердиться? Я был вчера очень возмущен.
— То есть? — Голос задрожал.
— Почему ты ему только стекло разбила? Могла бы и по морде вдарить. Я совершенно не против, еще бы и добавил.
Я густо покраснела.
— Пап, ну ты чего же? Я же девушка. Мне драться… Ну как-то… Не комильфошно мне драться.
— Дураков надо учить, Ярослава. А с хамами иногда только силовыми методами и можно бороться.
— То есть ты за меня?
Он удивленно оторвался от бутерброда, шумно проглотил кусок, а потом вкрадчиво спросил:
— А за кого же мне еще быть? Ты моя дочь. Я всегда буду за тебя. Что бы ни случилось.
Я взяла его руку и прижала к щеке. Какое счастье, что вы у меня есть. Спасибо тебе, папочка. Спасибо, что вы у меня такие.
Прежде чем выйти из дома, я заглянула на наш сайт. Надо посмотреть, что написали подружки на мои душевные излияния. Комментариев нападало за ночь не густо. Некоторые были странными, но…
«Скажу так: ты Ахмеду нравишься такой, какая ты есть! Он встречал тебя после школы, даже щенка подарил 8))) Тем более у вас прекрасное взаимопонимание. И, заметь, ничего не приходится делать, чтобы привлечь его внимание. Но тебе все-таки надо решить, как ты к нему относишься», — написала Ксения. Я закусила губу. Надо решить, как я к нему отношусь? Да я уже вроде бы решила. Только пока не понимаю, чего там нарешала.
