Котовского любили в школе. На работах он помогал слабосильным, учил, как мотыжить и косить. Товарищи уважали его за силу и ловкость, и все хотели ему подражать. Он с увлечением занимался шведской гимнастикой, скакал на необъезженных конях, хорошо знал все кавалерийские сигналы и часто звонко оглашал окрестность, играя на трубе то «атаку», то «седловку».
Наставник Николай Потапович Комаровский недолюбливал Котовского. Григорий нередко донимал наставника тем, что в самое неурочное время подражал голосам животных. Однажды вечером, когда товарищи его легли спать, он открыл двери всех комнат и большого зала, пробрался в парк и начал выть по-волчьи. Ведь, бывало, не раз к зданию школы подходили волчьи стаи! И ученики боялись волков, рассказывали о них всевозможные страшные истории. Теперь же им казалось, что волки подошли совсем близко.
Все проснулись. Многим было не по себе от тоскливого воя, эхо которого гудело в пустом зале. Они закрывались с головой одеялом и прятались под матрацы. На облаву волков вместе с Комаровским вышли наиболее храбрые из старших учеников. Вместо волков, за углом одного из сараев, они увидели «звукоподражателя». Товарищи смеялись. Комаровский же был разгневан и не знал, какое придумать наказание.
До сих пор одну из аллей в парке при школе называют «аллеей Котовского». Рассказывают, что Григорию, в наказание за шалости, при посадке этой аллеи было приказано вырыть все ямы для белой акации. Мальчик обрадовался этому наказанию, а ямы копать ему помогли товарищи.
В свободное от занятий время воспитанники школы играли в кегли и в мяч, обучались танцам, а по субботам собирались у волшебного фонаря и смотрели туманные картины.
Напротив главного здания была выстроена специальная веранда для оркестра. В школьном оркестре Котовский играл на корнете, а иногда заменял капельмейстера.
Кокорозенская школа славилась на весь Оргеевский уезд своим хором. Пел в хоре и Котовский. Наставник Комаровский, одновременно преподававший церковное и светское пение, несмотря на то, что недолюбливал Григория, зачастую прощал ему многие его проказы, невольно заслушиваясь голосом Григория, когда тот пел соло.
В праздничные дни Котовский, несмотря на то, что это запрещалось, тайком ходил на жок[1] в соседние села. Все собравшиеся становились в круг, брались за руки и начинали танец под звуки скрипки, барабана, кобзы или волынки. Григорий танцевал степенно, задумчиво и серьезно, а потом присоединялся к музыкантам и без устали играл на корнете.
В рождественские каникулы большинство учеников разъезжалось по домам, Григорий же обычно оставался в Кокорозенах. Он жадно читал книги, особенно увлекаясь историей. Вместе с книгами, которые привозились из Кишинева, в школу попадали революционные листовки и прокламации. Григорий умело прятал их. С товарищами забирался он то в глухой овраг, то в густые кусты терновника и там читал им вслух листовки. В листовках говорилось о тяжелой доле трудового народа, о борьбе за свободу, о том, что крестьяне должны перестать платить арендную плату за землю. Читали запретные листовки, а потом задушевно пели революционные песни.
Если раньше Григорий Котовский был первым в шалостях и забавах, то, повзрослев, он постепенно начал становиться идейным вожаком учеников школы.
«Здесь впервые уже начала оформляться моя личность протестанта против существующего порядка вещей. Эти протесты выливались в стихийные, неорганизованные формы, но я уже являлся вожаком, за которым зачастую шли воспитанники даже старших классов». — Так рассказывал Котовский, вспоминая о Кокорозенах.
Революционные листовки раскрывали глаза ученикам школы на окружавшую их действительность.
В Кокорозенах мальчикам приходилось выполнять непосильные работы. Практические занятия превращались здесь в обычную эксплоатацию малолетних. В школе избегали применять наемную силу, и в дни страды подростки буквально падали от усталости.
Огромное хозяйство школы приносило большие барыши, а питание учеников было более чем скудным.
Однажды во время обеда учащиеся взбунтовались. Требуя лучшей пищи, они стучали металлическими тарелками и бросали их на пол. Отказавшись пойти в свои спальни, они ударили в колокол и разбежались по полям, оврагам и окрестным селам.
