— А палату помоешь?
— Помою, — жадно хватая протянутую ему тарелку, пробасил Сухоплюев. Затем без ложки выпил все содержимое тарелки и, довольный, спросил: — А второе?
— Ну ты наглец, Вова, — только и могла ответить санитарка.
— Второе мне, — закричал Фикса. — Я тоже палату помыть могу!
— Ты, Олег, иди из-под Чомбы матрац достань, он, кажется, обделался.
С необыкновенной прытью Фикса вытащил обгаженный матрац и сказал:
— Готово!
— На, держи, — подавая помощнику тарелку с перловой кашей, произнесла санитарка.
Андрей, несмотря на то, что последние три дня ничего не ел, голода не испытывал, единственное, чего он хотел, — покурить. В палату вошел Карась.
— Хороший был сегодня обед, и каши дали полную поварешку, — довольно рыгая, сказал он и продолжил: — Сейчас таблетки, а потом покурить разрешат.
— Илья, дай мне еще сигаретку, я тебе потом пачку отдам!
— Вот это разговор, только не забудь, что пообещал; как к тебе приедут, первым делом мне долг верни, — протягивая сигаретку “Астры” Андрею, сказал Карась.
— А как я курить-то буду, я же привязан!
— А ты санитару скажи, что по-большому хочешь, может, он тебя и отвяжет.
— А как его зовут?
— Женя.
— Женя! — закричал Андрей. — Я в туалет хочу!
— Фикса, — ответил санитар, принеси утку этому, как его звать-то, ну, в общем, новенькому!
— Я по-большому хочу!
— Толька, неси ему судно.
— Отвяжите меня!
— Обойдешься! По смене передали, чтобы не отвязывали, ты буйный.
— Пошел ты на … — выругался на Женю новичок.
— Ты мне поговори еще, вообще не отвяжем, полежишь недельку на вязках, тогда будешь знать, как с персоналом надо обращаться! — зло сплюнув прямо на пол, ответил санитар.
В это время в палату с приготовленным шприцем вошла Любовь Адамовна. Молодая женщина, с которой Андрей уже успел познакомиться утром, обладала приятными для мужского глаза формами, которые хорошо демонстрировал приталенный халатик. Медсестра явно притягивала к себе взгляды годами не видевших женщин больных и пользовалась большим успехом среди обитателей желтого дома.
— Котов, тебе укольчик, готовься, — пропела она грудным голосом.
— А куда ставить будете, я же привязан!
— Ничего, в бедро уколем, — оголяя часть ноги Андрея, сказала медсестра. Тупая металлическая игла вошла под кожу, и уверенным движением рук Любовь Адамовна быстро вогнала пациенту все содержимое шприца. Еще во время инъекции руки и ноги Андрея начали сильно дрожать, а голова затуманилась. Мысли потеряли свою относительную ясность, и у новичка появилось такое ощущение, что он проваливается в какую-то бездну.
11
Игорь Николаевич всего год назад окончил мединститут. Рутинная и во многом неблагодарная работа врача-психиатра еще не успела загасить некоторую одержимость, с которой молодой врач взялся за работу. Еще в момент выбора будущей специальности Игорь Николаевич, тогда просто Игорь, заинтересовался психоаналитикой по Фрейду, метод в то время еще мало распространенный, а также работами одного из родоначальников психиатрии, Ломброзо. Молодого студента также интересовали некоторые особенности психически больных людей и их поведение. Будучи на практике в психиатрической клинике, Игорь сам пытался ставить диагнозы больным, потом сверялся с записями в истории болезни и получал истинное удовольствие, когда его диагноз совпадал с заключением практикующего психиатра.
Игорь Николаевич не был меркантильным человеком, и хотя психиатрам времен СССР полагались существенные доплаты и льготы, при выборе специальности это не играло особой роли. С юношеским рвением будущий психиатр штудировал монографии и специальную литературу. С распределением юному доктору не очень повезло. Жребий, который выпал вчерашнему студенту, — быть терапевтом в лечебнице для больных, совершивших уголовные преступления. Лечить бывших уголовников было делом непростым, поневоле приходилось изучать привычки и ментальность бывших зэков. Игорь Николаевич осилил даже блатную феню.
Был один нюанс. Не все попадавшие в эту больницу люди преступили закон. Все районы миллионного города были поделены между обычными гражданскими психиатрическими лечебницами. Но вот для одного района места в этих богадельнях не нашлось. Пациентов этой части города везли в больницу, где лечились бывшие зэки, что для обычного гражданина было сродни помещению в тюрьму. Каждому больному, которому так не повезло с местом жительства, Игорь Николаевич старался уделить больше внимания и как мог объяснял, что для них это не место исправления, а лечебница. Бывшие уголовники называли таких больных “вольняшками”.
