Микки не настаивал. Оставив игрушку на краю подстилки, он полез дальше и примостился у киборга под боком. Сквозь комбез потекло ровное сухое тепло, в инфракрасном спектре кот «горел» в темноте, как костер, мурлыча и нежно перебирая передними лапками.
Прислушавшись к храпу хозяина — фаза глубокого сна, — киборг изменил предписанную программой позу и медленно свернулся вокруг свернувшегося клубком котенка. Очутившись в «гнезде», Микки замурлыкал еще громче, шевельнулся, прижимаясь плотнее, и исходящая от него вибрация усилилась. Импульсы от поврежденной слизистой — тоже, но уже через несколько секунд пошли на спад и почему-то стали ощущаться ниже заявленного уровня.
Экономия энергии на поддержание заданной температуры тела — 2,3%.
Отличное оправдание.
***
Утром Том новых лужиц на полу не обнаружил, но и в лотке — тоже. Киборг, которому поручили найти «где эта тварь устроила себе сортир», после тщательной проверки доложил, что «биологические отходы не обнаружены». И немудрено, ведь все они были тщательно вытерты и собраны до пробуждения хозяина.
Увы, оказалось, что проблему это не решает. Хозяин желал не только чистый корабль, но и грязный лоток, и если перенести туда фекалии было несложно, то что делать с лужицами, особенно успевшими высохнуть?! Заменить их парой ложек воды киборг не догадался — это же принципиально разные вещества, даже ему, идиоту, сразу ясно!
Двое суток киборгу пришлось проявлять чудеса изворотливости, чтобы ликвидировать кошачьи конфузы до того, как хозяин их заметит (к счастью, Микки старался делать свои делишки тайно от Тома, в укромных уголках — это единственное, что он усвоил из взбучки), а ночью так и вовсе непрерывно мониторить перемещения и действия объекта, при первых признаках угрозы относя его в лоток. Аккуратно, терпеливо, раз за разом — в восьмидесяти шести процентах случаев шаловливый котенок тут же перепрыгивал через бортик и убегал, раздумав справлять нужду.
На третий день Микки, к облегчению киборга, начал пользоваться «санузлом» самостоятельно. Том еще с неделю подозрительно принюхивался и присматривался, но потом благополучно про это забыл, как и про лоток. Кот туда гадит, киборг убирает, все при деле.
Запах в корабле все-таки изменился. Для киборга ароматические выделения котовьих желез были летучими веществами того же порядка, что «вонючие» аммиак и фенол, но хозяин их либо не диагностировал, либо считал допустимыми. В любом случае, ликвидировать метки было невозможно, Микки оставлял их в бешеном количестве, походя и повсюду. Котенок немедленно укладывался на любую новую или выстиранную вещь, углы помечал подушечками лап, предметы — шеей и подбородком, в хозяина и киборга тыкался лбом и принимался с урчанием ввинчиваться, «бодаться». Том иногда снисходительно гладил кота в ответ, но чаще отмахивался: «отвали, не мешай!». Киборгу первый вариант допустимой реакции нравился больше, коту вроде тоже, и вскоре Микки почти перестал подходить к Тому, признавая его власть, однако стараясь не попадаться под руку или, хуже того, ногу. Хозяина это полностью устраивало, кот был для него не шибко нужной, но забавной вещицей типа вафельницы: пользоваться ею не обязательно, но приятно иметь такую возможность.
Через неделю у кота появилась еще одна игрушка: пестрый конфетный фантик на длинной нитке. Киборг подсмотрел ее в одном из любимых Томом боевиков — девочка на заднем плане играла со своей кошкой и заливисто смеялась. Потом началась погоня с пальбой и стало неинтересно.
Фантик удалось незаметно вытащить из мусора, ниток надергать из дряхлой, расползающейся с одного края подстилки. Эта игрушка оказалась куда лучше мячика: тише, можно играть даже ночью, при хозяине, не опасаясь разбудить его кошачьей беготней и мяуканьем. На день конструкция разбиралась и все части прятались по отдельности, чтоб хозяин, даже если случайно на них наткнется, ничего не заподозрил.
Программа самообучения у Микки была исключительно бестолковая, еще хуже, чем у DEX’а. Она вела список недопустимых действий и впоследствии безошибочно их идентифицировала, но не блокировала! Кот знал, что доступ на стол ему запрещен, и немедленно спрыгивал с него при звуках шагов хозяина, но продолжал туда залезать, а если что-то находил, то и съедать! Что удивительно, в семидесяти восьми процентах случаев это сходило ему с мягких бесшумных лап, — даже когда он стянул из стынущего в тарелке супа одну из девяти фрикаделек и вылакал тринадцать миллилитров жидкости.
