Выскочив из фургона, она включила факел и направилась через двор к конюшне, широко размахивая лучами, заставляя тени бегать и танцевать - возможно, только стволы деревьев, может быть, тачка.
Затем, под далеким дубом, тень сдвинулась и повернулась.
Она направила свой свет на него, как на пистолет, - хотелось, чтобы это был пистолет.
Ее луч поймал белки испуганных глаз, линию головы кобылы и колотые уши. Редвинд прижался к забору, ее глаза были охвачены страхом.
Нежно Чарли подошел к ней, отодвинув факел. Кобыла стояла неподвижно, держа одну ногу. Поводья были сломаны, тянувшись в грязь. Хорошее седло Шевбена Харпера опустило сторону Редвинга, тащил стрелу, обхват, в котором была застегнута пряжка. Когда она потянулась к Редвингу, кобыла бросила свою голову и фыркнула, приподняв колесо. Чарли схватил сломанную поводку, двигаясь вместе с ней, позволив ей окунуться, а затем влетел в нее. Положив руку на шею кобылы, она почувствовала дрожь Ревинга. В тот же миг раздался громкий лай из сарая, где две большие полуденные собаки были заперты в своей стойке на ночь. Звук их голосов облегчил Чарли, как будто их рев отгонял опасность. И фурор, казалось, тоже успокоил Редвинга. Кобыла знала собак, она играла с ними на пастбище;
Сняв седло, положив его на ограждение, она вывела кобылу, чтобы посмотреть, сможет ли она ходить.
Кобыла плохо хромала.
Ведущий Redwing к сараю, Чарли щелкнул огнями, нашел повод и осторожно удалил уздечку, касаясь ее как можно меньше. Может быть, это было глупо, но если кто-то схватил поводья и вытащил Диллона, могли быть отпечатки пальцев.
Харпер смеялся над ней. Возможно, она читала слишком много детективов. Подвесив уздечку на крючок, она положила кобылу в перекладину и вышла во двор, чтобы взять седло, поддерживая его двумя пальцами под подушкой.
Возможно, когда седло поскользнулся, Диллон упал; может быть, она лежала, болела, на темных холмах, смущенная или бессознательная.
Но почему она останется одна, без Хелен и Рути?
Игнорируя пьяных собак, она вытерла кобылу, очистила ее кожное колено и обмазала какой-то мазь. Вставив ее в свой ларек, она достала ей хлопья сена и наполнила свое ведро. Собаки продолжали лаять и хвататься за дверь. Слишком плохо, что летние щенки не были обучены отслеживать; они могут быть полезны сегодня вечером. Но эти два мурта, насколько она любила их, только мешали.
Когда у нее была кобыла, она удалила одну из двух поводков, свисающих с ногтя рядом с стойлом для собак, и, открыв дверь только трещиной, справилась с множеством криков и сильных вооружений и проигнорировала команды, чтобы Хестиг и оставить Селига ограниченным.
Похлопав Хестиг, она привязала его к кольцу у проулка. Он стоял и нырнул, внимательно наблюдая за ней. Ей стало легче с большим щенком. Его часть дала ему голос, похожий на рог поезда, и он имел размер и присутствие, чтобы запугать любого незнакомца.
Они вместе с Клайдом начали тренировать двух отступников в послушании, но это было медленно. Обучение собак не было талантом Клайда. Щенки оказались у Харпера, и она и Макс работали с ними по вечерам, используя широкую плоскую площадку, чтобы научить их основным командам. Они учились. Но сегодня вечером, с необычной рутиной, и, выслушав крики с холмов, они были слишком взволнованы, чтобы уделять много внимания.
Она осталась на мгновение, поглаживая Хестига. В долгие, тихие вечера она не хотела, чтобы ее отношения с Максом Харпером становились личными, не собирались так привлекать его, и проблема была, и не была личная. Она не думала, что Макс чувствует к ней все, кроме дружбы.
Харпер был лучшим другом Клайда. Не похоже, чтобы он причинил боль Клайду. И он был полицейским, его чувства были застегнуты и под контролем, или, по крайней мере, скрыты, подумала она криво.
Кроме того, что насчет Кристалла Райдера?
Тот бросился к капитану и получил ответ. Но тогда женщина была великолепна, с этими рыжеватыми светлыми волосами и большими коричневыми глазками глаз и глубокими ямочками и фигурой, которая, чтобы процитировать Клайда, была сложена как кирпичный дом. Как мог Макс сопротивляться?
