Конечно, ей и в голову не могло прийти, что какая-то псина пройдётся грязными лапами по всему кузову, или какой-то злобный мальчишка будет прятаться под брезентом, замышляя жестокое преступление. Такое количество адреналина – это уж чересчур. Она ужасно устала от утренних переживаний и страшилась того, что ожидало её впереди.
Виновна или нет, если другие подозреваемые не появятся, то жизнь её на ближайшие несколько месяцев превратится в сущий кошмар. А теперь, когда Даллас забрал револьвер, ей даже нечем защищаться.
Действительно ли Даллас считал, что убийца не вернется, что он утратил к ней интерес? Райан облокотилась на машину, голова у неё шла кругом.
Ей требовался горячий душ и завтрак. Нужно было поесть, добавить в кровь глюкозы, подбросить измученному организму белков для восстановления сил. И нужно было хоть ненадолго уйти из этого дома.
Подойдя к лестнице, она увидела в окне здания напротив какое-то движение, полоски жалюзи слегка шевелились. Бросив сердитый взгляд на соглядатая, она взбежала по ступенькам, щеки её горели.
Дверь была приоткрыта. Легкий шорох со стороны окна испугал её; она почувствовала, что у неё похолодели кисти рук.
Шуршание повторилось.
Однако звук был знакомым. Это был всего лишь ветер – шелестел бумагами на столе, перебирал стопку писем и счетов, копошился в ворохе скопившейся почты.
После её отъезда Ханни заходила сюда каждые несколько дней, чтобы забрать почту и позвонить, если попадется что-нибудь важное. Всё остальное она складывала на стол дожидаться, пока Райан на досуге сама разберётся. Так что этот негромкий звук был просто шорохом бумаг.
Но почему дверь была открыта?
Скорее всего, она сама неплотно закрыла её, когда они с Далласом отправились вниз. У этой двери вообще была манера не захлопываться, если не слишком сильно её толкнуть. Наверняка здесь никого нет, ведь было бы чистым безумием вторгаться к ней, когда повсюду сновали копы. Входя в квартиру, она решила, что сейчас не спеша примет горячий душ, а затем отправится куда-нибудь позавтракать; это придаст ей бодрости и душевного равновесия. Она подумала, что можно позвонить сестре и предложить ей составить компанию. Ханни не даст ей пребывать в унынии, она всегда умеет найти положительную сторону в любой неприятности. Несколько остроумных реплик, немного чёрного юмора: «Теперь не придётся тратиться на бракоразводный процесс и раздел имущества; так что хватит ныть, тебе достанется весь пирог целиком».
Райан вздрогнула и решила пока не звонить Ханни. Дойдя до кухни, чтобы выключить кофеварку, она остановилась.
Всё-таки она была не одна.
Он стоял возле стола – здоровенный пёс, такой крупный, что мог бы легко положить морду на стол. Короткий серебристый мех был покрыт засохшей грязью. Светло-желтые глаза смотрели с таким вызовом, что она отступила.
Исхудавший, осунувшийся, с большими висячими ушами. Телосложением он напоминал пойнтера, с обрубленным хвостом длиной сантиметров пятнадцать. Пёс разок взмахнул хвостом, словно задавая вопрос, — кратко и с достоинством. Его следы вели через кухню в комнату, к незастеленной кровати, затем назад – мимо чертежного и письменного столов. Судя по оставленной на полу грязи, он провел тщательный осмотр её жилья. Пока Райан стояла, разглядывая следы его перемещений, его взгляд стал более снисходительным, словно прощал её за промедление с приглашением войти.
А она наверняка пригласила бы его, как неоднократно делала это прежде, но это было не в Молена-Пойнт. В Сан-Андреасе его принимали гораздо теплее, чем трёх настырных мальчишек, с которыми он порой приходил к трейлеру.
Ребята говорили, что он бездомный, что он бродит среди холмов сам по себе. Это казалось странным и маловероятным для такого породистого красавца. Однако он был и вправду очень худым. Она сообщила о найденном животном шерифу и поместила объявление в местной газете, но никто не отозвался Она видела его только с детьми, он с радостью бегал и играл с ними. Неудивительно, дети не требуют от собаки соблюдения правил, они и сами рады нарушать любые правила. Дети, так похожие на зверят, как нельзя лучше подходят в друзья бродячему псу.
