Кот Шрёдингера - страница 36

— 1 к избе номер n, я перебегал от избе номер n — 3 к избе номер n — 2. Я мог перебегать только одновременно с ним, когда он не способен был обзирать окрестности. Так мы бегали с ним от избы к избе, пока не добежали до самого конца деревни, где стояла изба, служившая церковью. Неужели собирается в церковь? думал я. Или в лес? Человек заскочил за церковную ограду. Он открыл сарай, и его осветила мгновенная вспышка. Это, как уже догадался проницательный читатель, оказался отец Эрвин. Он нашел в сарае лопату, снова закрыл дверь, оглянулся (я спрятался за оградой) и пошел на погост прямо к могиле Эйнштейна или псевдо-Эйнштейна. Я еще в прошлый раз обратил внимание, что там был большой участок перекопанной земли. Отец Эрвин вырыл на этом участке яму, вывалил туда содержимое мешка, еще раз оглянулся и ушел домой. В ту ночь я не стал смотреть, что он зарыл, у меня не было лопаты, да и погост хорошо просматривался из дома священника. Но я узнал многое, очень многое.

На следующий день я попросил в администрации лопату и, для конспирации, прочий хозяйственный инвентарь, и заодно посидел в Господине Интернете. Написал несколько постов в livejournal, обновил статус в facebook, зачекинился в foursquare. Проверил почту — писем от де Селби не было. Вечером мне необходима была помощь Нины. Она заболела какой-то странной агорафобией, смешанной с никтофобией; как только она забеременела, ей срочно стало необходимо начать обустраивать гнездышко, как она выражалась. В подтверждение того, что ей не хочется выходить на улицу, она привела следующую смехотворную историю (адаптированный, сконденсированный, исправленный и сокращенный вариант прилагается):

Разумеется, я ее переубедил — теперь, ближе к концу истории просто не хочу тратить время на описание этого. В общем, вечером мы пошли на разведку. Спрятались в лесу еще в сумерках, так, чтобы хорошо просматривались ворота церковной ограды. Ждали, ждали, ждали, ждали — не дождались. И на вторую ночь тоже не дождались. Зато жена стала избавляться от никтофобии, ее стало легче уговаривать. Только на третий день Шредингер снова пошел вечером в зону. Мы выждали для верности минут пятнадцать, я пошел на разведку, а Нина осталась на шухере. Подойдя к надгробию (псевдо?) — Эйнштейна, я остановился. Где копать? Ночь была безлунной, ничего видно не было; можно было ориентироваться только на запах. Мертвечиной воняло сильнее, чем прежде, до рези в глазах, до тошноты. Я потыкал там и сям лопатой, везде штык скоро упирался во что-то, вязко не дающее продвигаться дальше. Как будто в войлок, или — правильно — в труп. Однако для трупов было бы слишком мелко, отец Эрвин копал слишком маленькие ямы, ведь он высыпал в них что-то из мешков. Вывод тут мог быть один — ежели это люди, то расчлененные; но, возможно, это и не люди. Читатель уже понимает, кого закапывал отец Эрвин, ни к чему прикидываться и мне и считать его идиотиком. Однако можно понять и меня — в тот момент я, не будучи идиотиком, все-таки подумал, что там расчлененные люди — я же знаю, как обходятся в наших тюрьмах с зэками. Я думал, что отец Эрвин исследует тот самый вопрос, что исследовал и я — СКОЛЬКО НУЖНО ИМЕТЬ ПРОЦЕНТОВ ТЕЛА, ЧТОБЫ В НЕМ БЫЛА ДУША? — и с этой целью расчленял живых людей. Вполне рабочая версия, учитывая наш вчерашний разговор и мою сосредоточенность на этой теме. Закончив свое исследование, я вышел за ворота, окликнул жену, и мы благополучно добрались домой, никем не замеченные, не особо, кстати, и скрываясь. Все окна еще горели, было не так уж и поздно. В каждом окне люди склонились над книгами и газетами. Светилось небо и над колонией за забором, адским огнем над инфернальным местом, где букмекеры убивают и расчленяют заключенных. На минуту мне показалось, что я слышу вопли терзаемых, но, конечно, это было чистое самовнушение. Нина с началом беременности стала наотрез отказывать мне в сексе — это что, предрассудок такой? считается грехом? — в общем, секса у нас в ту ночь, да и ни в одну из последующих, не было.