— Воистину! Мы часто гостили здесь в семье из Индианаполиса, их фамилия Ритчи, — в десятилетия Д. К., до коммерциализации, могу добавить. Эти Ритчи скорбели о стремительности перемен. Они были из торговцев, добрых к друзьям, щедрых и великодушных к церкви, мир душам их.
— Семейство Ритчей связано с кланом Макинтошей, — сказал Квиллер. — Моя мать была Макинтош.
— Я распознал некоторое лукавое шотландское остроумие в ваших произведениях, мистер Квиллер. Сказал об этом миссис Хардинг, и она со мной согласилась.
— Каков был остров в годы Д. К.?
Мистер Хардинг приумолк, раздумывая.
— Тихий… В ладу с природой… и духовно возрождающий…
— У этих Ритчей был дом за высокой железной оградой?
— Боже избави! Нет! — воскликнул викарий. — Они не были столь тщеславны и с удовольствием подшучивали над теми, кто тщеславен и суетен.
— Тогда кто же владелец Сосен? Они кажутся совершенно изолированной территорией.
— Сосны принадлежат Эплхардтам, которые открыли частный клуб и первыми построились здесь в тысяча девятьсот двадцатых. Ритчи прозвали их королевским семейством, а их поместье — Букингемским дворцом. А что привело на остров вас, мистер Квиллер?
— Желание немного поработать во время отпуска. Я остановился в одном из коттеджей, потому что взял с собой кошек, парочку сиамцев.
— В самом деле? У нас в приходе был когда-то сиамец. Его звали Гнев Божий.
Неожиданно вернулась миссис Хардинг.
— Ветер усиливается, и я боюсь, Арледж, что для тебя он слишком холодный.
— Да, надвигается буря. Я чувствую её костьми своими, одной особенно.
Все трое вошли в гостиную и удобно устроились в нише, где викарий спросил у жены:
— Рассказать мне мистеру Квиллеру о Гневе Божьем и епископе?
— По-твоему, это будет уместно, Арледж?
— Да епископ уже лет двадцать развлекает своих светских знакомых этой историей.
— Что ж… вы ведь не поместите это в газете, правда, мистер Квиллер?
— Конечно нет. Я никогда не упоминаю кошек и священнослужителей в одной и той же колонке.
— Тогда ладно, — согласилась она и села, нервно сжимая свою сумочку, покуда её супруг рассказывал:
— Это был особенный случай. — У мистера Хардинга задёргался левый глаз. — Сей епископ приезжал в приход во время ланчей, и мы выяснили, что в этот час дня он любит выпить стаканчик «Кровавой Мэри». Уверяю вас, потребовалось провести расследование и хорошенько подготовиться. Посоветовавшись со всеми досягаемыми для нас экспертами, мы добыли безошибочный рецепт и приложили все усилия, чтобы собрать необходимые ингредиенты. В условленный день высокопоставленный гость наш прибыл, и его подобающим образом приветствовали, а потом я уединился на кухне, чтобы лично смешать все компоненты этого напитка. Когда я нес поднос в гостиную, упомянутый Гнев Божий впал в некое сиамское исступление и стал носиться вверх и вниз по лестнице, пока не перепрыгнул через моё плечо, приземлившись прямо на поднос. Стаканы катапультировались в пространство, и «Кровавая Мэри» полетела во все стороны, обрызгав стены, мебель, ковер, потолок и преосвященную особу епископа.
Кроткий мистер Хардинг в нечестивом веселье закачался взад-вперёд, пока жена его не сказала:
— Постарайся всё-таки взять себя в руки, Арледж. Ты напрягаешь себе ребро. — Затем, оглянувшись на Квиллера, она задала неизбежный вопрос: — Вы играете в домино?
— Боюсь, мне придётся ответить нет и, пожалуй, пойти домой и взглянуть, какие языческие ужасы учинили там два моих спутника.
— Я сочту за честь и удовольствие, — сказал, немного отдышавшись, мистер Хардинг, — ввести вас в игру, которая навевает успокоение.
Квиллер понял, что рано или поздно должен будет с кем-то сыграть в домино и что неплохо бы немножко успокоиться после событий дня. Он последовал за Хардингами к игорному столу под низко висевшей лампой. Когда старик был должным образом усажен, жена его извинилась, сказав, что лучше всего играть вдвоём.
Викарий открыл коробочку домино и объяснил, что в наборе двадцать восемь костяшек, имеющих столько очков, сколько пятнышек на костяшке.
— Почему одна игра считается приличной, а другая — дурной, я постичь не способен, особенно потому, что при дурной игре так часто молят о помощи небеса… По крайней мере, так мне рассказывали, — добавил он, поблескивая здоровым глазом. — Вы можете как-нибудь обратиться к этому важному вопросу в своей колонке. В качестве путеводной нити да позволено мне будет упомянуть, что домино было первоначально капюшоном, который носил кафедральный каноник!
