– В поместье можно попасть беспрепятственно?
– Это частная дорога, но там нет ничего, что помешало бы воспользоваться ею кому угодно.
– Что там могло привлечь грабителей? Не могу представить, чтобы воров могли заинтересовать редкие книги или чучела голов носорогов.
– Были драгоценности, которые передавались в семье из поколения в поколение. Полагаю, после свадьбы жена Харли получила кое-что из семейных реликвий.
Квиллер задумчиво поглаживал усы.
– У меня такое ощущение, что убийца или убийцы там уже бывали раньше.
Когда они вышли из «Типси» и с первым розовым отсветом заката пустились в обратный путь в Пикакс, он спросил:
– Как тебе понравилась «Всякая всячина»?
– Я рада, что у нас снова есть своя газета, но название просто ужасающее.
– Это только временно, пока читатели не предложат что-нибудь получше.
– Меня удивил её объём.
– Скоро она будет выходить на двадцати четырёх страницах. Планируется выпускать её по средам и субботам, пока не закончат строительство новой типографий, а потом пять раз в неделю. Я согласился вести раздел основных статей.
– А как же твой роман? – резко спросила Полли.
– Что ж, Полли, я пришел к малоутешительному выводу, что не создан для художественной литературы. Двадцать пять лет моя карьера строилась на том, чтобы вынюхивать факты, проверять факты, систематизировать факты и в точности их излагать. Похоже, это свело на нет моё воображение.
– Но ты же два года работал над своим романом!
– Я два года говорил о нём, – поправил он её. – Меня это ни к чему не привело. Возможно, я просто ленив.
– Ты разочаровываешь меня, Квилл.
– Ты меня переоцениваешь. Ты хотела, чтобы я оказался Фолкнером из северных лесов или сухопутным Мелвиллом?
– Я надеялась, что ты напишешь нечто, имеющее непреходящую ценность. А ты согласился производить очередную газетную продукцию, которую можно прочесть и выбросить. Твои колонки в «Дневном прибое» всегда были хорошо написаны, информативны и занимательны, но полностью ли они раскрывали твой талант?
– Я знаю, на что способен, Полли. Ты ставишь передо мной нереальную цель.
Он начал ощущать досаду.
– Ведь это тебе пришло в голову написать роман.
– Рано или поздно каждому пишущему человеку приходит в голову идея написать роман, но не все из нас способны воплотить её в жизнь. У меня на письменном столе гора заметок и горстка наполовину исписанных страничек.
К несчастью, его голос начал повышаться.
– Мне нужна дисциплина работы в газете! Вот почему я буду вести раздел во «Всякой всячине». – Его тон был безапелляционным.
Они уже приближались к центру Пикакса. Полли взглянула на часы.
– Мне было приятно пообедать с тобой.
– Ты не зайдешь ко мне выпить чего-нибудь?
– Не сегодня, спасибо. У меня дела. – Её голос звучал сухо.
Последние несколько кварталов они проехали молча. На стоянке перед библиотекой она с коротким пожеланием доброй ночи пересела в собственную машину – двухдверную, малинового цвета, которую он подарил ей на Рождество во время очередной вспышки праздничного настроения, чувства благодарности и эмоционального бреда. Когда она уехала, синий шёлковый шарф в подарочной коробке так и остался лежать на заднем сиденье.
«Это было слишком хорошо, чтобы так долго продолжаться», – подумал он, проезжая по Пикакской площади. Его отношения с Полли неизбежно близились к концу. Когда-то любящая и приятная, она стала критичной. Она считала, что их близость даёт ей право управлять его жизнью, но он принадлежит сам себе. По этой же причине не удался его брак двенадцать лет назад.
Отпирая входную дверь, он услышал телефонный звонок и побежал по ступенькам, надеясь… надеясь, что Полли передумала… надеясь, что она проехала несколько кварталов и остановилась у телефонной будки…
Голос, который он услышал, принадлежал, однако, мистеру О'Деллу, седовласому мужчине, который сорок лет проработал привратником в школе, а теперь помогал Квиллеру по дому.
– Точно, сегодня это плохая новость, – сказал мистер О'Делл. – Молодой Харли был хорошим парнишкой, да не на той кобылке женился, я думаю. Нужен я вам буду завтра или как? В Кеннебеке у меня родился внук, очень тянет поглазеть на кроху мальчонку.
