В последующие дни кошки, чувствуя его озабоченность, не мешали ему; они подолгу дремали, подолгу ласкались друг к другу и смотрели на осенние листья, которые, плавно кружась, падали на землю, устилая её желто-рыжим ковром. И только в тех случаях, когда Квиллер, заработавшись, задерживался с кошачьим обедом, Коко и Юм-Юм прерывали его занятия: стоя за дверью библиотеки и теребя лапками ручку двери, они взывали к совести хозяина — Коко своим укоризненным баритоном аристократа: «Йа-а-у!», а Юм-Юм нетерпеливым сопрано: «Ня-я-у!»
Квиллеру ничего не стоило написать для газеты статью в тысячу слов, но сценарий документальной драмы был делом непривычным. Для того чтобы облегчить радиодиктору чтение сорокапятиминутного монолога, он решил вставить в него якобы записанные на пленку голоса очевидцев. Он изменял свой голос, придавая ему то официальный тон, свойственный, по его мнению, чиновнику правительственной службы, то ирландский акцент, с каким, как он полагал, должен был изъясняться трактирщик, то его голос становился скрипучим, словно у старого фермера. Составляя вопросы и вкрапляя ответы на них в дикторский текст, Квиллер как бы брал интервью у самого себя.
Когда сценарий был закончен, начались репетиции, которые проходили ночами по уплотненному графику в доме Гейджев. Хикси комбинировала голоса, записанные на пленку, с живой речью диктора, а это требовало исключительной точности таймирования. Между тем Полли Дункан, возвращаясь после работы к себе в каретный сарай, расположенный на заднем дворе особняка Гейджев, недоумевала, ежевечерне видя машину Хикси, припаркованную к тротуару возле особняка. Для Полли это было настоящим испытанием. Умная, умеющая владеть собой, она ревновала Квиллера (и он знал это) к любой женщине моложе и стройнее себя.
Однажды вечером на репетицию явился Арчи Райкер и был настолько поражен увиденным, что предложил организовать сперва отдельный прогон для наиболее именитых граждан. Немедленно разослали приглашения в мэрию, представителям бизнеса и системы образования. Приглашения посылались в конвертах с оплаченным ответом. К удивлению Райкера, откликнулись немногие, что побудило его созвать экстренное совещание для обсуждения сложившейся ситуации.
— Мне кажется, — отважилась высказать предположение Хикси, — они ждут, когда станет известно, что будут показывать по телевизору в понедельник вечером.
— Просто вы всё сделали не так, — заявил Джуниор Гудвинтер, уроженец здешних мест. — Наши важные персоны преисполнены провинциального чванства и не ответят на приглашение до тех пор, пока не узнают, кто ещё должен присутствовать. Необходимо вставить как бы невзначай несколько имен, и всё.
— А может, известить их о том, что будет хорошая выпивка? — изрёк Квиллер.
— И описать, как приятно чувствуешь себя после шампанского, — дополнила Хикси.
Джуниор покачал головой:
— Шампанское для этой публики не приманка. Бесплатная выпивка — вот что им больше по сердцу.
— Вам виднее, — сказал Райкер, — мы ведь все из Центра.
— Давайте я напишу что-то вроде рекламной зазывалки, и мы поместим её на первой полосе, — предложил молодой редактор. — Можно воспользоваться политической ситуацией — ведь в следующем месяце нас ждут перевыборы.
Возражений не последовало, и на первой полосе пятничного выпуска, в рубрике «Новости короткой строкой», было напечатано следующее:
МУСКАУНТИ УНИЧТОЖЕН ПОЖАРОМ…
В 1869 ГОДУ
В понедельник вечером история вновь оживет, когда городские власти и старейшие наши горожане увидят премьеру документальной драмы «Грандиозный пожар 1869 года». После первого представления, которое состоится в особняке Гейджев на Гудвинтер-бульваре, газета «Всякая всячина» предполагает осуществить бесплатные представления в школах, церквях и клубах.
Имя Джима Квиллера действовало на людей магически, поскольку он был не только популярным журналистом, но и очень богатым человеком. К тому же газета процитировала мэра, председателя совета, уполномоченных округа — все они сообщили о своём намерении посетить премьерное представление, воскрешающее важное историческое событие. Сразу же после выхода газеты в офисе Джуниора стали раздаваться многочисленные телефонные звонки граждан, почитавших себя важными городскими персонами и изъявлявших желание принять приглашение. Дальше — больше: самым часто употребляемым выражением в округе стало «прямая трансляция», причём использовалось оно даже в сочетании с показом слайдов или демонстрацией видеорепортажей. Хикси с головой окунулась в работу. Она одолжила складные кресла в Зале погребальных церемоний, раздобыла где-то вешалки для зрительского гардероба, договорилась об организации буфета.
