И взамен, - сказал Рассел, - я прекращаю Кейджу Викерсу от ареста Любов и Викерсе, чтобы они могли продолжать грабить поезда. Это кажется достаточно простым. -
Это выгодная сделка.
Рассел был рожденным игроком, это то, что ограбили поезда. Но он никогда не играл за такие ставки. «При каких обстоятельствах, - мягко сказал он, - вы считаете, что я вас превзошел?»
«Ни при каких обстоятельствах. Если вы поступите так, как я говорю, этого не произойдет ».
«Если план Кейджа потерпит неудачу, если ни одна семья не спустится на поезд успешно, и никто из семьи не будет арестован, я был бы свободен от вас?»
«Вы бы».
«И вы поддержали бы свою сделку».
Он кивнул.
«Не могли бы вы бросить, что Кейдж и Тесса выйдут замуж, и жить долго и счастливо вместе, без греха или возмездия любой семьи?»
«Зачем мне это делать? Я сказал вам, что мои полномочия ограничены. Я могу влиять только на то, что я не могу покрутить судьбу.
Рассел оглянулся на него и не сводил с него мысли. Он получил такой проницательный взгляд в ответ, что ему пришлось сражаться, чтобы не оглядываться. Он уставился на незнакомца, и внезапно фигура исчезла. Лестница и аллея лежали пустыми.
Рассел стоял в переулке. И медленно рассматривая его варианты.
На его вопрос не ответил. У него не было реального обещания от незнакомца. Он долго думал об этом, потом, наконец, повернулся и поднялся по лестнице к своей подруге.
8
Поезд взлетел и замедлился, разбудив Ли, когда дирижер поспешил через крикнуть: «Центральная. Пять минут. Выпрямившись, он смотрел в окно, когда почтовые сумки были сбиты. Двое пассажиров спустились с машины впереди, торопясь внутри длинного кирпичного здания с красной крышей, а затем почти сразу же вытащили его, белый пик горы Сент-Хеленс, яркий, слева от тяжелого серого неба, полдюжины пассажиров бросались к стороне Ли, чтобы посмотреть. Но вскоре Ли снова спал, только смутно осознавая, что частая полая грохочет, когда поезд пересекает железнодорожные мосты, которые распространяют быстрые реки Вашингтона. Когда кислотный запах в клетчатых цыплят заполнил поезд, пройдя через Винлок, он посмотрел на длинные, уродливые ряды деревянных куриных домиков и, трактор и прицеп, разбрасывающий куриный навоз на овощных полях. Не работа, которую он хотел бы, а не весь этот запах.
Вскоре, дремав, он снова проснулся, когда они обошли Колумбию, гигантские плоты реки, движущиеся под ним, вниз к озеру Ванкувер направились к лесопилкам. Как бы это было, чтобы поселиться здесь вдоль берега где-то в маленькой хижине, получить какую-то работу, возможно, заботиться о чьих-то лошадях, забыть о своих грандиозных планах за здоровенный грабеж и за это жизнеутверждающее гнездовое яйцо? Забудьте о своем стремлении взять на себя федералов в последний раз, перехитрить их раз и навсегда? Вдоль зеленого болота поход поезда вызывал беспокойные стаи пустяков, вздымающихся в кислый туман, сметавшихся под низкими тяжелыми облаками. В Портленде была бы остановка на двадцать минут, где Ли решил уйти и растянуть ноги. Сидя слишком долго, он наклонился к нему, как косяк, который никогда не выпускался.
Это штормовое пришествие в Портленд, потемнение в темное время суток, улицы с дождем. Игнорируя морось, он вышел в вестибюль, где мог хорошо выглядеть. Улицы были заняты быстрыми, скользкими автомобилями, поэтому многие из них, поднимая воду вдоль желобов, улицы, выложенные впечатляющими новыми зданиями, зажатыми между удобными старыми кирпично-каменными сооружениями с более раннего времени. Поезд замедлился, приближаясь к трехэтажной станции, ее вершиной крыши и высокой, красивой башней с часами, стоящей против серого неба. Но далеко за городом свет пронесся по небу, где буря выглядела очищающейся, чтобы двигаться на север, проходя через поезд. Светильники станции светились, анонимные знаки, объявляющие, СОЮЗ СТАНЦИИ. ЕХАТЬ ПОЕЗДОМ. Отступив на свое место,
Двигаясь вниз по металлическим ступеням и на станции, он стоял, глядя на огромный терминал, глядя вверх на высокий, куполообразный потолок, возвышающийся над ним, на его парящем строении изогнутых и переплетенных поперечных балок. Звук других поездов, отправляющихся и прибывающих, был только фоном для жестких и металлических команд громкоговорителя. Люди поспешили мимо него, быстро разговаривая, перевозя багаж, крича другим перед ними. Когда он не ушел с дороги, они пронеслись мимо него, нахмурившись, занятые путешественники все громче и интенсивнее, чем толпа заключенных, и стали менее дисциплинированными. Женщины смеются, люди в маленьких скоплениях говорят отчаянно, дети бегут и выходят между ними, не заботясь, если они наступают на ноги. Он бродил, пробивался, избивался и бился. Может быть, он должен был остаться на своем месте, тихо и подальше от людей.
