Временами ливень затихал и переходил в унылую морось, а потом, собравшись с силами, припускал вновь, настойчиво барабаня в окна и отплясывая чечетку на жестяных крышах. Скоро земля напилась. Влага стала скапливаться в низинах, образовывая лужицы, пока наконец не разлилась в междурядьях, разделив грядки миниатюрными каналами и превратив шесть соток в своеобразную огородную Венецию. А дождь все сеял, и капли пузырились в лужах.
В дождь дачный поселок словно вымирал. Все сидели по домам, и только бездомный тощий пес бродил возле заборов, старательно обнюхивая придорожные кусты в поисках нечаянной собачьей радости: косточки или колбасной кожуры.
Настроение у Кости было тоскливым под стать погоде. После завтрака он перебрался на чердак, гордо именуемый вторым этажом. Делать было решительно нечего. Костя вспомнил, что прихватил из дому несколько книг. Пошарив в окрестностях дивана, он обнаружил завалившиеся за спинку еще с прошлого года бадминтонные ракетки, которых обыскался три дня назад, и раздолбанный настольный хоккей, оставшийся как воспоминание детства. Некоторое время он гонял по полю скрипучих калек-хоккеистов, но скоро эта забава надоела.
Снизу доносился привычный стрекот швейной машинки. Зоя Петровна не была профессиональной портнихой, но сколько Костя себя помнил, всегда подрабатывала шитьем. Как ни странно, при обилии тряпок в магазинах заказов у нее не убавлялось. На лето она перевозила машинку на дачу и обшивала местную публику.
- Ты бы хоть на даче от шитья отдохнула, - сказал Костя, спустившись с чердака.
- Вот станешь сам зарабатывать, тогда отдохну. А пока что деньги не лишние. Вон как вытянулся. Все надо новое справлять. А отец не двужильный.
- А куда ты мои книжки дела?
- В коробке, в прихожей. Опять, небось, барахла набрал. Лучше бы что дельное почитал, по программе, - Зоя Петровна посмотрела на сына поверх очков.
- Щас, только каникулы портить. Эту программу садисты составляют, одна нудятина, - сказал Костя, скатываясь по перилам.
- Тебя не спросили, чему в школе учить. Ты бы все сказочки про драконов и колдунов читал.
- Объясняю для отсталых умов. Это, мам, не сказочки. Это фэнтези называется, - озорно улыбнулся Костя и, прихватив книги, удалился по скрипучей лесенке в свои апартаменты.
- Вот тебе отец как-нибудь покажет отсталые умы, дождешься, - незлобиво проворчала Зоя Петровна.
Устроившись на своем излюбленном диване, Костя погрузился в таинственный мир фантазии, где обитают эльфы и гоблины, где магия пропитывает сам воздух, коим дышат герои, где сильные личности борются против зла, где не бывает серых будней... Конечно, все это было выдумкой, но втайне Костя мечтал хоть раз в жизни стать свидетелем настоящего чуда, ведь бывают же счастливчики, которые наблюдают аномальные явления, летающие тарелки или встречаются с инопланетянами. Почему все это выпадает не на его долю?
После полудня дождь кончился. Плотная сизая пелена, висевшая над землей, разорвалась, обнажив пронзительно-голубой лоскут неба. Синева стала шириться на глазах, будто кто невидимый протирал тусклое от грязи, замызганное стекло, впуская свет.
Лежа на животе и уткнувшись в книгу, Костя вместе с юной арфисткой переживал сцену рождения драконов из гигантских яиц. Он так увлекся, что не заметил смены погоды. Реальность вокруг растворилась и перестала существовать. Чердак превратился в пещеру, выщербленную временем в скалах, где победно звучала арфа, исполняя гимн рождению чуда. Вдруг в мелодию чародейства фальшивой нотой ворвался звук повседневности.
- Костик, съезди в магазин за хлебом, - услышал он голос матери.
Магия книжных строк тотчас улетучилась. Костя нехотя оторвался от страницы.
- А может, обойдемся? Там же дождь, - отозвался он.
- Дождь давно кончился. Давай, собирайся. Тебе бы только причину искать.
Костя мог есть и без хлеба, но спорить с мамой было бесполезно. Он натянул кроссовки, приладил на багажник старенького велосипеда пластмассовую корзинку и, взяв список покупок, покатил в магазин. Нельзя сказать, что обязанность ездить за продуктами была ему в тягость. Сгонять до деревни на велосипеде было одно удовольствие, но Костя предпочитал не выказывать рвения, чтобы не разбаловать родителей, а то и в городе будут приставать со своими магазинами, а там это было для него сущим наказанием.
