Чтобы не обидеть девчонку, Костя искоса глянул на акварель: из травы выглядывала крошечная елочка. В темную зелень деревца вплелась пара кустиков костяники. Красные капли ягод алели на еловых ветках, будто на рождественской открытке.
Костя невольно присвистнул:
- Ну ты даешь! Сама нарисовала? Отпад!
Ему понравилось! Понравилось! Нике вдруг стало так легко и весело, что она невольно рассмеялась. Время от времени гости отца хвалили ее работы, но никакие комплименты не шли в сравнение с коротким и весомым словом "отпад".
- Ты чего смеешься? - улыбнулся в ответ Костя.
- Просто я рада, что тебе понравилось.
- Твой отец, небось, гордится. Мой бы обалдел, если б я чего такое отчебучил.
Ника помрачнела. Искушение рассказать Косте о равнодушии отца, о непонимании, об одиночестве было велико, но в последний миг Ника сдержалась. Незачем выплескивать свои обиды перед посторонними.
- Он нанял для меня хорошего учителя по рисованию, - сдержанно сказала Ника.
Костя не обратил внимания на холодность ее тона. Он наконец решился перейти к главному:
- Я у тебя спросить хотел, ты что, упала?
- Куда? - не поняла Ника.
- Нет, в смысле, почему у тебя это с ногами? Ну, в общем, болезнь, - он, запинаясь, выбирал слова, чтобы ее не обидеть. - У тебя это с рождения или позвоночник сломала?
Мимолетное ощущение счастья окончательно погасло. Ника замкнулась и отчужденно уставилась в пол. Как ни с кем другим, с Костей ей хотелось чувствовать себя нормальным человеком, даже если это был самообман. Зачем он постоянно напоминает о ее неполноценности?
- Это не слишком интересно, - отрезала она.
- Если я спрашиваю, значит, надо! - настаивал Костя.
Ника немного помолчала, а потом сдалась:
- Мне было шесть лет, когда умерла мама. А на следующий день после похорон у меня отказали ноги. Теперь доволен? - едва слышно сказала она.
Значит, Ника умела ходить! "Мышечная память остается!" Не в силах сдержать радости Костя воскликнул:
- Здорово! Класс! Йес!!!
Никандру ошарашила Костина реакция. Чего он радуется? Что это, насмешка? Скрытая в ней пружина готова была разжаться, выпустив наружу приступ истерии.
- Что здорово? - с вызовом спросила она.
- Ты будешь ходить снова! Факт! Все сходится!
- Если это шутка, то не смешная, - голос девочки задрожал.
- Какая там шутка! Ты про Дикуля слышала?
Костя, возбужденно жестикулируя и расхаживая по комнате, стал пересказывать телепередачу. Ника смотрела, как убежденно он доказывал, что она поправится, и ей было грустно. Она могла бы сделать вид, что тоже верит в чудо, но после, когда выяснится, что это ложь, будет еще больнее. Лучше быть честной с собой и с ним. Она уже давно перешагнула грань, за которой осталась надежда.
- Давай не будем об этом, - сказала она.
Костя ушам своим не поверил. Он спешил к ней, думал, она обрадуется, ухватится за эту идею. Он чувствовал себя почти магом, а она одним махом лишила его и радости, и могущества.
- Как это не будем? Ты что, тормоз? - он с неверием уставился на нее.
- Почему "тормоз"?
- Ну, в смысле, не понимаешь, что можешь вылечиться? - медленно, почти по слогам произнес он, точно пытаясь вбить каждое слово.
- Ничего из этого не выйдет. Меня по каким только клиникам и профессорам не таскали. Бесполезно.
- Дикулю тоже говорили: бесполезно. У него еще хуже было, позвоночник сломан. Он ведь встал!
- Что ты заладил: Дикуль, Дикуль. Таких единицы! Думаешь, мне не хотелось встать на ноги? Но я не такая сильная, как он.
С тех пор как Ника перестала верить в исцеление, она смирилась с судьбой и успокоилась. И вот Костя опять раздразнил ее надеждой о несбыточном. Ника беззвучно заплакала. Слезы катились по щекам, а она даже не пыталась сдержать или вытереть их. Костя неловко взял ее за руку. Ни одну девчонку ему не приходилось утешать так часто.
- Дикуль был один, а с тобой я, - сказал он.
Ника вскинула глаза и молча уставилась на Костю. Она никогда не думала, что кто-то скажет ей такие весомые и значимые слова: "С тобой я".
- Я упертый. Все равно заставлю тебя встать, - добавил Костя.
Ника сквозь слезы улыбнулась. В ее жизни не было ничего дороже этих слов: "С тобой я". Решено! Она будет делать все, что он прикажет, и неважно, что эта затея обречена на неудачу. Главное, Костя будет рядом. Из глубины скользкой змейкой выползла незваная мысль: что станет, когда он поймет, что все напрасно, и ему надоест с ней возиться? Нет, лучше не думать о грядущих катастрофах, пока есть зыбкое, призрачное счастье сегодняшнего дня.
