— О, стой так, не двигайся, — произнес кто-то у нее за спиной, но она все-таки повернулась.
Привычный звук голоса Сандро Филипепи заставил ее улыбнуться.
— Боттичелли, согласись, если бы ты мог остановить солнце, то непременно сделал бы это, чтобы, не торопясь, заняться изучением его цвета.
Он пожал плечами, но не стал ничего отрицать.
— Именно цвет хранит красоту! — Сандро помолчал. — Кстати, ты не знакома с алхимиком Ракоци? С тем, что строит большое палаццо? — Он снова умолк.
— Я встречала его раз или два.
Ум, обходительность, загадочное выражение глаз. Она вспомнила, что ей все это понравилось.
— Он тоже здесь?
— Да. Он знает секрет особого смешения красок. Естественно, Лоренцо на это клюнул и уже спрашивал меня, как я к нему отношусь.
Художник подвигал бровями.
— Хотел бы я сам знать — как? Этот Ракоци очень неоднозначен!
Деметриче не хотелось, чтобы Сандро заметил проснувшееся в ней любопытство, поэтому она улыбнулась и с нарочитым безразличием произнесла:
— Ты же знаешь алхимиков! Им следует быть таковыми! Иначе публика потеряла бы к ним интерес.
Сандро кивнул.
— Ты права. К тому же он чужеземец! Но все-таки его тяга к эффектам чересчур велика! Всегда в черном, никогда с нами не ест, возится со своими металлами, изучает какие-то почвы! А вообще, в нем что-то есть! И поддержать его, кажется, стоит!
Деметриче обошла вокруг стола и приобняла живописца, коснувшись губами его щеки.
— Как это великодушно! Но ведь и ты не упустишь свое. Ты хочешь опробовать новые краски?
— Конечно! — Он покосился на книги. — Работаешь с манускриптами?
— Да. Пико[6] заперся дома, Аньоло[7] — в Болонье, поэтому вся работа на мне. Боюсь, что сегодня я в ней не очень-то преуспела! Эти старые тексты порой так тяжело разбирать!
Лицо Сандро помрачнело.
— Ох уж этот Аньоло! Не понимаю, как у Лоренцо хватает терпения выносить его штучки?
Он поднял руку, отвергая все возражения.
— Терпимость по-своему хороша, если не безрассудна! Полициано нагло пользуется добрым к себе отношением, и ты это знаешь!
Деметриче вернулась к столу и занялась разбором бумаг.
— Я сама не понимаю этого, Сандро. Но Лоренцо хочется, чтобы все шло как идет, и мне приходится с этим мириться!
Сандро недоверчиво взглянул на нее.
— Мириться с Аньоло Полициано? Да полно, возможно ли это?
— Возможно! Он злой, язвительный, вздорный и очень взбалмошный! Но он талантлив и оказал патрону большую услугу! — Она помолчала и мягко добавила: — Ты ведь и сам знаешь, Сандро, у всякой вещи своя цена.
— Да, но иногда очень и очень завышенная! А иногда — заниженная. Не мне тебе говорить.
Он подошел к склонившейся над столом Деметриче и длинными пальцами живописца провел по ее плечу.
— Если бы в мире существовала какая-то справедливость, малышка, ты бы не прозябала в безвестности и нужде. Будь твой дядюшка гражданином Флоренции, Лоренцо давно бы устроил твою судьбу!
Деметриче поспешно смахнула непрошеную слезу, навернувшуюся на ресницы.
— Даже Лоренцо не в силах восстановить то, чего нет!
Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Он и так более чем великодушен. Он приютил меня, кормит и одевает уже десять лет. Даже мои ближайшие родственники вряд ли бы сделали для меня больше. — Деметриче вздохнула и зябко поежилась. — Прости меня, Сандро! Тема моих отношений с семьей — неблагодарная тема.
Хорошо, что в комнате так темно, подумала вдруг она. Сандро, стоявший уже у окна, казался неясной тенью. Именно темнота и позволила им завести этот тягостный разговор. Теперь его надо бы прекратить — и как можно скорее. Сандро, конечно, хороший друг, заботливый, верный, но существуют вещи, с которыми человек должен справляться самостоятельно.
— Я вдвое старше тебя, дорогая! И я говорю тебе, что во Флоренции ты можешь рассчитывать лишь на Лоренцо! Наш город внешне спокоен, но он бурлит от страстей, и мрака в нем не меньше, чем света!
— Который исходит, конечно же, от тебя, мой друг? — сказала она, довольная тем, что сумела отделаться шуткой.
— Во мне хватает всего, — буркнул Сандро и заговорил о другом. — Я уезжаю дня на четыре. У нас с Симоне наклюнулось дельце на стороне.
