Шах-Мелик, во все эти дни находившийся при повелителе, рассказал, что погоня настигла армян, отданных по выкупу. Но при них не нашли ни книг, ни мешков. Однако среди выкупа оказалось трое монахов из братии, сбежавшей из этого монастыря.
— Где они?
— Этих троих привели. А выкуп отпустили.
— Спрашивали их?
— Клянутся, что сбежали, ничего не взяв. А о мешках и слыхом не слыхивали.
— Еще что?
— Из армян же взяли одного купца, который ретивее остальных рвался книги выкупить. Остальных увещевал, чтоб не людей, а книги выкупать.
— Какой это?
— Молодой из них.
— Помню! — твердо сказал Тимур. — Давай их сюда.
Промерзнув в легких рясах, монахи вошли, сжавшись, поеживаясь, безучастные к своей судьбе, ибо холод остудил в них все порывы.
С ними ввели и молодого армянина, тоже продрогшего, с покрасневшим лицом. А вокруг глаз лицо побелело. Но глаза его смотрели спокойно, с приязнью, прямо в глаза Тимуру. И повелитель не столь сурово, как намеревался, сказал:
— Спроси их, Шах-Мелик, зачем ушли из монастыря. Игумена своего, почтенного старца, бросили на голодную смерть. Так разве можно? Куда спешили?
— Мы одни оставались здесь! — ответил монах. — Как на острове промеж пучин. Что тут делать? Чего ждать? В ту ночь игумен нас призвал и сказал: «Уйдите к своему народу». И мы пошли.
— А зачем наши мешки уволокли?
— Нас при том не было. На тот подвиг игумен избрал других братьев.
— Вы про то знали?
— Знали.
— Все трое?
— Все знали.
— Пошли бы да крикнули б нашей страже!
— А своих братьев предать?
— А воровать — это… своим братьям? А?
— Жизнь человека коротка. Ею владеет бог. Народ же владеет и тем, что создано им тысячу лет назад, и тем, что создаст через тысячу лет. Иначе не было б народа. Мы же тысячи лет своей землей владеем.
— Этой?
— И этой, и вокруг.
— Этой мы владеем!
— Приходило много воинов и в прошлые времена. Но хозяин у нее один, прежний. Он и впредь ей один хозяин: ее возделал народ, он ей и хозяин во веки веков.
— Ты сказал: жизнь коротка. Вами народ и кончится.
— Пока цело то, что народом сделано, он не помрет. Наше дело — сберечь побольше из того, что сделано. Тут самые камни служат этому делу, ибо кем они обтесаны, тому и верны, о том и напоминают.
Молодой купец, рванувшись вперед, прервал монаха:
— Люди что! Поживут, их и нет. А книги остаются. Потому я и просил продать нам, если есть армянские книги. Говорят, привезли вам. В мешке. Никто не видел, что за книги. Но издали люди заметили, что книги древние. Я и говорю: не людей, а бессмертные книги нужно выкупить для народа. Да меня не послушали. А теперь вот книг тех и у вас нет, и нам не дали. Где они?
— Тебя затем и привели, чтоб ты сказал нам, где они!
— Когда мы отсюда ушли, никто не слыхал, что книги пропали.
— Помоги нам. Поищи среди армян. Найдешь — мы их вам продадим, берите!
— Что ж, я поищу!
— Иди! — отпустил его Тимур.
Но когда кто-то из монахов тоже подвинулся к двери, Тимур сказал Шах-Мелику:
— А этих повесить.
Монах успел ответить:
— Веревками народ не свяжешь.
И тотчас их всех троих поволокли стражи, всегда готовые показать свое рвение и расторопность, если повелитель мог заметить это.
В оконце пробивался узкий луч солнца.
— Распогодилось?
— Едва ли надолго! — усомнился Шах-Мелик.
Вернулся конный отряд, искавший по окрестным деревушкам курдов, отбивших у монахов мешок с книгами. Отряд вернулся с пустыми руками: курдов вокруг много, но либо немощные старики, либо женщины, а остальные находились в войске Тимура либо среди тоурменов Кара-Юсуфа, которые отхлынули куда-то за Багдад. Никаких других курдов не попалось.
День протекал, как все эти дни. Приходили проведчики. Приезжали гонцы. Отсылались гонцы. Являлись соратники совещаться о прокорме войск, о выплате жалованья воинам, о передовых отрядах, посланных в обход городов Баязета, в Эрзинджан, в Кемах, даже в далекий Сивас, поразведать, что там за люди, каково там будет войскам Тимура, когда весной пойдут в те края.
Многие могут сложить головы в таких поездках, но ехали охотно: каждый рассчитывал уцелеть; уцелевший же возвращался с хорошей добычей, ибо являлись они везде невзначай в селения, еще не тронутые нашествием.
