Костры партизанские. Книга 1 - страница 29

— Не сломана и никогда не будет сломана!

— Слышь, Клавдя, что человек говорит? — выпрямился дед. — Я, девка, сам солдат, меня, девка, не обманешь! — И спросил, понизив голос до шепота: — Слышь, а может, его нарочно к Москве заманивают? Чтобы, как Наполеошку?..

Виктор никогда не задумывался над причинами отступления нашей армии и поэтому ответил:

— Я человек маленький, что мне известно? Вот у товарища бы Сталина спросить…

— Оно конечно… А ты-то сам как думаешь? Твоя-то планида какая: у нас осядешь или, передохнув денек, дальше тронешься?

— Присмотреться, подумать надо.

— Тоже верно… У нас, как народ поговаривает, хорошо бы свою дружину заиметь. Про всякий случай…

— Подумать, дедушка, подумать надо.

— А я спорю разве? На то человеку голова и дана… А то женился бы на Клавде да и послужил миру? А что? Дело говорю.

— Можно, я потом отвечу? Через день или два? — взмолился Виктор, которого настойчивость деда приперла к стенке.

И вообще он еще не думал, как поступить дальше. Да и как еще дело обернется, если он прямо скажет, что завтра уйдет? Может, обидятся? С людьми разговор ведешь — каждое слово взвешивай и примеряй.

Два дня Виктор отсыпался и сидел дома, поглядывая в окно. За эти дни к Клаве под разными предлогами заходили сначала соседки, а потом и другие жители деревни. Все они, попросив какую-нибудь мелочь, неизменно рассматривали Виктора, которого Клава, как и условились с дедом Евдокимом, выдавала за студента-однокурсника, который случайно оказался в этих краях.

На третий день Виктор проснулся с рассветом и вышел на крыльцо покурить. Ветер разметал тучи, висевшие над деревней, и розоватый шар солнца степенно взбирался на крутой скат неба. Над маленькой речкой клубился туман; где-то голосисто заливался петух.

Виктор, улыбнувшись ясному дню, решил осмотреть свое новое жилище.

Дом — обыкновенная бревенчатая изба; четыре окна по фасаду и два с той стороны, где примыкало крылечко в три ступеньки. Тыльная сторона дома соединялась с коровником, над которым был сеновал. Все было сделано добротно, и Виктор не смог увидеть ни малейшей прорехи, залатав которую, он проявил бы способности хозяина. Конечно, настоящий деревенский житель нашел бы дело, но неопытный глаз Виктора уцепился только за неразделанные березовые кругляши. «Расколю, подготовлю к зиме», — решил он и впервые подошел к калитке, посмотрел вдоль деревенской улицы. Всего двенадцать домишек, разбросанных по обеим сторонам дороги, увидел он.

У каждого дома чуть шевелят полысевшими ветвями березы. У многих из них на коре отчетливо видны черные наросты — верный признак старости. Может, и французов видели эти березы, когда те драпали от Москвы?

— Здорово живете, — вдруг услышал Виктор мужской голос, и, вздрогнув, оглянулся.

— Испужался? — невесело усмехнулся подошедший.

Было ему немного больше двадцати, и Виктор догадался: «Один из тех двух, что здесь осели».

— Здравствуй, — сухо ответил Виктор.

— Прицеливаешься к деревне? Места — дачные. Только время совсем другое.

Что ответить, как поддержать разговор? Отмалчиваться неудобно, а слов тоже нет.

— Меня Афоней дразнят. Служил в артиллерии, да вот как попали в переплет, один и уцелел от всей батареи… А ты из каких будешь? Тоже из окруженцев или как?

— А тебе какое дело? Ты, гляжу, уже определился, крестьянином заделался, — огрызнулся Виктор, которому были противны и любопытство, и тревога в глазах Афони.

— Тоже клеймишь, значит? А что я один сделаю, если вся армия с землей перемешана?.. Молчишь… То-то и оно, сказать нечего, а коришь, совесть тревожишь… Чистоплюй несчастный! — Афоня, круто повернувшись, зашагал к речке.

Виктору не понравился Афоня, но все же не было намерения и обидеть его: может, рядом жить придется? Однако сделанного не воротишь, и, немного расстроенный и взволнованный этим случайным разговором, Виктор вернулся в дом.

Оказывается, Клава тоже уже встала, растопила печь и, едва он перешагнул порог, спросила:

— Поругались, что ли?

— Не так чтобы и поругались, но неладно вышло. — И он рассказал о своих впечатлениях, вызванных встречей с Афоней.