— Не повезло Конраду, жаль его, — сказал Карстену Виктор, когда автобус отъехал от комбината.
Он намеренно заговорил о происшествии, чтобы выяснить, что по этому поводу думают соотечественники Конрада. Карл хмыкнул что-то неопределенное, а затем пожал плечами: вот и думай, что он хотел этим сказать. Остальные двое, Ганс и Эрик, сделали вид, что это их вообще не касается, и продолжали смотреть в окно. Ганс вообще за все пребывание в поселке не проронил больше десяти слов. Если ему что-то нравилось, он одобрительно восклицал: «Гут!» — и снова — молчок. В горы он ехал, как на работу. Полнейшее спокойствие сохранял и Эрик, крепкотелый парень лет двадцати пяти.
Виктора молчание гостей насторожило: что оно означает? Как его воспринимать? Соколову искренне было жаль Конрада. Он полагал, что именно тот пройдет весь маршрут лучше своих товарищей. Может быть, ошибался? А что, если болезнь придумана лишь как повод для отказа идти на Эльбрус? А что, если струсил светловолосый, хотя и виду не подавал и прямо об этом постеснялся сказать? Вот и товарищи как-то не желают о нем говорить… Впрочем, черт с вами! Не хотите, не говорите. Вам товарища не жаль, ну и бог с вами.
Виктор поднялся со своего места, направился к водителю. Сел сбоку на маленькую скамейку.
— Значит, так, Махар, — обратился он к водителю, щуплому, черноволосому парнишке, — едем через ущелье «Надежда». И поднимемся до Зеркального водопада.
— Мимо «каланчи»? — уточнил Махар Зангиев.
— На твое усмотрение. Тут ты выбирай дорогу сам.
— Ну, конечно, мимо «каланчи», — решил Махар; лицо его смуглое, совсем еще юное, но уже с черной полоской усов, расплылось в лукавой улыбке, словно он что-то замышлял. — Пусть иноземные гости посмотрят, какие у нас места! Виктор Алексеевич, расскажите им, как вы еще пацаном забрались на самую верхотуру «каланчи».
— Тебе-то откуда известно?
— Такое в тайне не удержать, — ответил Махар. — А все-таки как вам удалось подняться по такой отвесной скале?
— Возьмись — и у тебя получится.
— Честно говоря, пытался, — признался Махар. — Почти до седловины добрался, а дальше — никак. И у других пацанов не получилось. Да там гладкая стена! Не за что ухватиться.
Непринужденный разговор с Махаром невольно отвлек Виктора.
Автобус тем временем выехал на грейдерную дорогу, потянулся в сторону ущелья и стал подниматься вверх по серпантину.
— А что, до Ларисы подниматься не будем? — спросил Махар.
— Нет. Посмотрят на село издали.
У Зеркального водопада постояли недолго. И, взвалив на спину рюкзаки, отправились в путь. Медленно взбирались по крутой тропе. Наконец поднялись на утес, напоминающий грудь огромной птицы; отсюда виднелся ледник.
Внизу в зелени обильных фруктовых деревьев утопало селение. Пологие крыши домов едва просматривались. По обе стороны, точно ворота, возвышались сторожевые башни. Виктор остановил группу.
— А вот и наша Лариса, — отметил он буднично, полагая, что гости сами оценят по достоинству красоту живописной местности.
— Райский уголок! — заметил Карл, изумленный увиденным.
Ганс произнес привычное: «Гут!» — но глаза его на этот раз выражали неподдельный восторг.
Чуть выше высокогорного селения, сразу же за хвойным лесом, начинались огромные скалы; зеленый фон здесь резко сменялся первозданной белизной массивных заостренных кверху вершин, освещенных солнцем. Погода стояла ясная, небо — синее-синее.
Постояли, полюбовались, а затем снова отправились в путь, вышли к просторной площадке — отсюда просматривался Эльбрус. Двуглавая макушка могучей горы, упирающаяся мраморной белизной в синий купол неба, показалась совсем близко. Ослепительно сверкал под лучами солнца снег.
Растянулись цепочкой: впереди Виктор, за ним Карл Карстен и остальные альпинисты. Шли неторопливо, размеренно по глубокому белоснежному настилу. Под ногами похрустывала тонкая корка льда. И вдруг кто-то сзади сдавленно вскрикнул.
Виктор оглянулся — в снегу лежал Карстен. Он подошел и помог ему подняться. Карл стал объяснять, но как-то неуверенно, словно и сам толком не понял, что с ним произошло. Ощущение, говорил он, такое, будто горячая игла пронзила ногу и он на мгновение лишился сознания, и упал в снег.
