Я постоянно задумывался о будущем Хуана Хосе. Что с ним будет? Где он найдет приют? Он так ничего не сказал мне о своем дядюшке из Перпиньяна, хотя, впрочем, он и сам видел его мельком всего лишь один раз несколько лет назад, когда тот приезжал погостить к ним в Барселону. Почему бы не забрать его с собой в Венесуэлу? Он мог бы закончить там среднюю школу, поступить в университет… Но жалел ли бы мальчик остаться со мной? Он был умен, воспитан, и, что самое главное, уравновешен. Не приходился ли он мне соперником? (естественно, в положительном плане). Я не мог объяснить себе, что же меня в нем привлекло, почему я вдруг им заинтересовался. Не в моих привычках было принимать такие спонтанные решения. Да, я мог бы помочь ему продолжить его обучение в Каракасе в выбранном им направлении. Он смог бы учиться в атмосфере спокойствия, окруженный заботой и любовью. А может быть мне сама судьба доверила этого маленького человечка? Как бы сделать так, чтобы все эти мысли осуществились? Как добиться соответствующих бумаг у официальных властей? Все мои идеи обречены на провал… Нет! Мне повезет! Как только мы окажемся во Франции, я тут же пойду в свое консульство и сразу все улажу. Но мне потребуется разрешение от членов его семьи. Так как родители погибли, мне предстоит улаживать проблемы с его перпиньянским дядей.
Незаметно от меня Хуан Хосе уселся на юте, почти рядом со мной. Неожиданно он спросил меня своим нежным соблазнительным голосом:
«Санти, я все никак не решаюсь просить тебя еще об одном одолжении: ты и так сделал многое для меня. Но скажи, смогу ли я поехать с тобой в Южную Америку?»
Неужели соединяющие нас связи были настолько сильны, что мы могли читать мысли друг друга? Наклонившись к нему, я посмотрел ему прямо в глаза и прошептал на ухо:
«Я сделаю все, что в моих силах».
«Спасибо, Санти».
Ободренный моим обещанием, он снова принялся созерцать бескрайнее море, всматриваясь на север, туда, где для него начнется новая жизнь. Его ладонь доверительно лежала в моей.
«Скажи-ка, Хуанито, ты когда-нибудь мечтал о будущем? Что бы ты хотел делать?»
Прежде чем ответить, он задумался.
«Я ни в коем случае не хочу быть для тебя обузой, Санти. Я намерен как можно скорее найти работу и сам зарабатывать себе на жизнь».
«Ты не прав, Хуанито. Ты не для кого не будешь обузой! Напротив! Я охотно тебе помогаю, так как чувствую, что связан с тобой самым невероятным образом. Мое единственное желание-чтобы в твоей жизни все устроилось и ты был счастлив».
«До тебя никто не мог понять мои чувства и мысли так как это сделал ты».
Поужинав омлетом, рисом и консервированными овощами, я спустился в кабинку, чтобы немного вздремнуть. Через дверную амбразуру я мог видеть своего юного друга, горделиво держащего руль левой рукой. Доверяя провидению, я погрузился в глубокий сон.
Прошла еще одна ночь. Карбюратор все чаще и чаще сдавал сбои, а французское побережье еще не появилось. Напрасно мы вглядывались с помощью моего бинокля на север. На горизонте не было ни малейшего намека на сушу. Сальвадор, по-видимому отклонился от курса на восток, вследствие недавней бури. Мы даже не знали, где примерно находимся. Ветер стих, парус беспомощно болтался на мачте и легкий бриз неумолимо уводил нас на юг. Но самое неприятное в нашей ситуации было то, что запасы продовольствия неумолимо истекали: нам уже с трудом удавалось экономить. По моим примерным подсчтетам, мы находились где-то в районе Порт-Вандреса, как раз после пересечения испанской границы…
Усевшись на передней палубе, Хуан Хосе осматривал в бинокль горизонт. Он покрыл свои плечи кристально белым полотенцем, и эта белизна резко контрастировала с его загоревшей кожей. Чтобы уберечь голову от палящих лучей солнца, он нацепил самодельную панамку, изготовленную из газетной бумаги. Я мог бы наблюдать за ним часами без перерыва: богатство его натуры меня просто притягивало. Иногда он оборачивался, чтобы лучезарно мне улыбнуться, показывая свои белые, как жемчужинки, искрящиеся на солнце, зубы. Или же просто он поднимал в приветствии свою руку, словно маленький проказник. На левом запястье сверкали позолотой подаренные мною часы, которыми он постоянно любовался. Чуть позже он растянулся на крыше кабинки. За исключением маленьких узких плавок на нем не было никакой одежды. Лежа на спине, он подставлял свое совершенное тело солнечным лучам и я не мог оторвать взгляда от этой красоты. Правой рукой он машинально теребил трос, спадающий с парусной мачты. Его развевающаяся на ветру черная шевелюра спадала на лоб, вычерчивая причудливые прядки. Своими коричневыми глазами он смотрел на небо. Словно тонкие волоски, его длинные черные ресницы выделялись на его загоревшем красивом лице. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыхания. Его грациозные, красиво выгнутые ноги, без конца двигались. Глядя на него, я подумал об отборном чистокровном жеребце… Время от времени, он поворачивал в мою сторону голову и задавал вопросы, типа:
