А он вовсе не единое целое с «Кентавром». Его можно отделить вручную! Нужно только раскрыть четыре стяжки-крепления между грузовой кольцевой рамой на торце отсека и её опорами на «Кентавре». Тогда у меня будет шанс всё-таки остаться на окололунной орбите. И дождаться помощи.
Я отцепил фал от якоря на стыковочном отсеке, развернулся и, перехватываясь руками за продольный поручень, двинулся в сторону грузовой рамы.
Стяжки были стандартными, ленточного типа и крепились каждая всего парой крупных болтов. Я достал из рабочей сумки скафандра шуруповёрт, установил его на гайку одного из болтов и нажал спусковую скобу. Вж-ж-жик — и болт свободно вышел из резьбы на гайке. Так, теперь следующий. Раз — и готово. Сколько по времени заняла вся операция? Я взглянул на планшетку. От силы прошло около минуты. Значит, на три оставшиеся стяжки для полного отделения стыковочного отсека от хвостовой части «Кентавра» мне понадобится минут десять — это с учётом перемещения между стяжками. Если грузовик действительно начнёт строить ликвидационную ориентацию на Солнце, я, пожалуй, успею отцепить от него стыковочный отсек.
До выхода из тени оставалось уже меньше минуты. Сердце переместилось куда-то едва ли не к горлу и бешено колотилось. Виски сжал невидимый стальной обруч. Нервишки — они и на окололунной орбите нервишки. Корабль вышел на освещённую часть орбиты почти мгновенно. Было темно — и вдруг, словно кто-то щёлкнул выключателем, всё пространство залил ослепительный солнечный свет.
Мои худшие ожидания оправдались. Едва датчики грузовика уловили солнечные лучи, «Кентавр» включил двигатели ориентации и принялся разворачиваться носом в направлении на Солнце, то есть строить солнечную ориентацию. И значит, готовиться к уходу с окололунной орбиты.
— Вот тут, дружочек, — вслух проникновенно произнёс я, — наши с тобой дорожки расходятся. Я вовсе не горю желанием отправиться в полёт к Солнышку без обратного билетика…
Медлить было нельзя. На раскрытие трёх оставшихся креплений у меня ушло больше времени, чем я планировал, — минут двадцать. Дольше всех я провозился с третьей по счёту стяжкой: один из болтов никак не хотел расставаться с гайкой. Но всё же я успел. Грузовик ещё только поблёскивал микровключениями двигателей ориентации, готовясь к старту, выстраивал ориентационные углы, а тело стыковочного отсека уже вздрогнуло, освободившись от четвёртой, последней стяжки, и, медленно разворачиваясь, стало отходить от хвостовой части «Кентавра».
И вовремя! Расстояние между стыковочным отсеком и хвостом корабля было всего метров двадцать пять — тридцать, когда грузовик на мгновение замер, словно остановился в пространстве над Луной. А потом из его маршевого двигателя вырвалась яркая оранжевая лента горячего газа. Укоротившийся после отделения стыковочного отсека «Кентавр» стремительно рванул прочь от Луны, разгоняясь и уходя в свой последний полёт к Солнцу. Корабль быстро удалялся и уже через пару минут стал похож на размытое пятно, потом на яркую звезду, а затем и вовсе растворился в бликах солнечных лучей на стекле гермошлема моего скафандра.
Вращаясь вокруг всех трёх пространственных осей, стыковочный отсек дрейфовал по лунной орбите.
Непосредственная угроза для жизни миновала, и у меня прорезалось острое желание оценить в целом шансы на спасение.
Ресурсов скафандра хватит ещё примерно на восемь с половиной часов. А потом начнутся большие проблемы.
С Земли до окололунной орбиты за восемь с хвостиком часов не долететь. Поднимать с лунной базы «Селенит» тоже нет смысла: на нём топлива — только на стыковку с «Инолусом».
Спасти меня можно с помощью американского «Мудра» или нашего «Лунника». Сесть в один из транспортных кораблей и отправиться на поиски стыковочного отсека и принимающего на его поверхности солнечные ванны Лёвы Зайчонка. Для выполнения этой операции нужно, чтобы на станции нормально работали системы радиосвязи, поиска и стыковки. А они, как на грех, — по «счастливой» случайности, да? — вырубились. Значит, на транспортном корабле требуется найти опытного пилота для «слепого» поиска. Но Стелла Уилсон — бортинженер, Астрид Йенсен — астрофизик, Хосе Умберто Лопес — селенолог. А единственный пилот «Инолуса» сидит сейчас на макушке оторвавшегося отсека и ждёт спасателей.
