— Мы стартуем через сорок минут! — крикнул я вдогонку.
В следующий раз я увидел Эла Стора, когда мы уже преодолели двести тысяч миль и Земля зеленоватым кружочком болталась где-то в конце нашего инверсионного следа. Я вдруг услышал, что он интересуется у кого-то в коридоре, как найти корабельного оружейника. Ему указали на дверь моей каюты.
— Сержант, — сказал он, протягивая мне требование на официальном бланке. — Я пришел получить то, что полагается. — И облокотился на барьер. Вся конструкция заскрипела, а верхний поручень прогнулся.
— Эй! Полегче! — возопил я.
— Прошу прощения! — Он выпрямился. Поручень, едва с него убралась эта туша, явно почувствовал себя лучше.
Поставив печать на заявку, я отправился в оружейную комнату, взял игольный излучатель и коробку зарядов к нему. Самые большие венерианские болотные лыжи, которые у меня нашлись, оказалась на одиннадцать размеров меньше и на ярд короче, чем нужно. Но других у меня не было. А еще пришлось выдать ему канистру лучшего универсального масла, банку графитной смазки, блок питания для его коротковолнового радиофона и, наконец, пачку ореховых ароматизированных пастилок с надписью: "С наилучшими пожеланиями от Компании Ароматических Трав — «Планета Невест».
Но эту пачку он сразу вернул, заявив, что от таких запахов у него голова идет кругом. Всю же остальную дребедень засунул в сумку и даже бровью не повел. С такой физиономией ему бы в покер играть! И все-таки на ней появилось несколько задумчивое выражение, когда он стал рассматривать развешанные по стенам тридцать скафандров для землян, напоминающие содранные шкуры. Там же висели шесть дыхательных аппаратов для марсиан, предпочитающих давление три фунта на квадратный фут. Но ему ни те ни другие не годились. Хоть убей, но предложить ему было просто нечего. С таким же успехом я бы попытался засунуть слона в консервную банку.
Короче, уходил он от меня своей танцующей походкой — ну, вы понимаете, что я имею в виду. То, как он легко и непринужденно перемещался, сразу наводило на мысль, что под горячую руку ему лучше не попадаться. И не то чтобы он казался очень вспыльчивым — нет, вид у него был вполне добродушный, хотя, пожалуй, и чересчур невозмутимый. Больше всего поражала исходящая от него спокойная уверенность в себе и то, как он двигался, — поразительно быстро и бесшумно, возможно, благодаря своим огромным башмакам на подошве толщиной в дюйм, из губчатой резины.
Я с интересом наблюдал за Элом Стором, пока наша «Колбаска» пыхтя преодолевала бескрайние космические просторы. Да, пожалуй, больше всего он заинтересовал меня тем, что до тех пор мне не приходилось встречать парней такого типа, а уж поверьте, я-то на своем веку навидался всяких. Он по-прежнему не проявлял особого стремления к общению, но всегда был дружелюбен и даже сердечен. Со своими обязанностями Эл справлялся более чем успешно. Макналти он сразу пришелся по душе, хотя капитан был не из тех, кто при первой же встрече кидается обнимать и целовать новичка.
На третий день полета Эл произвел фурор среди марсиан. Любому известно, что эти ребята со щупальцами вот уже двести лет как удерживают пальму первенства в чемпионате Солнечной системы по шахматам и в этом деле равных им за пределами Марса пока не нашлось. Они просто сами не свои до шахмат, и я не раз наблюдал, как целая шайка марсиан вдруг начинает от волнения покрываться разноцветными пятнами, стоит одному из них после битого получаса глубочайших раздумий двинуть пешку.
В один из своих выходных Эл пробыл в марсианском отсеке по правому борту при давлении в три фунта аж восемь часов. Динамики нам передавали, как замогильную тишину в отсеке то и дело взрывает дикое пронзительное щебетание — ни дать, ни взять прямой репортаж из дурдома. К концу восьмого часа мы узнали, что наши десятирукие космические ремонтники совершенно выдохлись. Как оказалось, Эл согласился сыграть с Кли Янгом и свел партию к ничьей. А ведь Кли на последнем межпланетном чемпионате занял шестое место — он проиграл только десять раз, и, разумеется, своим же братцам-марсианам.
