Он шел к арке, а вокруг него вились духи. Они хлынули в его открытый рот и ноздри. Он ощутил, как пар спустился по горлу и заполнил легкие. Рагнар подумал, что задохнется от такого спертого воздуха, но заставил себя идти вперед, подойдя вплотную к огромной могучей арке…
На мгновение юноша решил, что уже прошел Врата. Мельком он узрел трех кошмарных стариков, закованных в броню, на их плечи были накинуты шкуры белых фенрисийских волков. Затем возникло ощущение ужасного холода, за которым накатила волна мучительного жара и чувство падения — гораздо более сильное, чем он испытал в шахте. Время и пространство переплетались и распадались на отдельные элементы. Казалось, его плоть вскипела, и внезапно Рагнар оказался где-то в другом месте.
Он стоял на промерзшей равнине. В отдалении он видел машины и странных людей. Некоторые из них были одеты в серые доспехи, похожие на те, что носили Хакон и Ранек. Другие облачены в кроваво-красные панцири, богато изукрашенные бронзовыми изображениями черепов, но все же странным образом похожие на доспехи людей в сером. Люди в сером сражались с воинами в красном, и в холодном свете тусклого белого солнца Рагнар увидел, что стоит на вершине горы трупов. От его ног откатилась отрубленная голова, а под сапогами хрустнули чьи-то кости. Он осознал, что тоже одет в серые доспехи, исцарапанные и прорубленные во многих местах. На их некогда блестящей поверхности смешались его кровь, машинное масло и кровь врагов. В каждой его руке было по странному волшебному мечу — такому же, как у сержанта Хакона. У одного из них был сломан клинок и заметно поубавилось зубьев. Другой работал прерывисто, то пробуждаясь к жизни, взвизгивая и вибрируя в его руке, то замирая, словно оживляющее его заклинание переставало действовать.
Оглядевшись вокруг, Рагнар увидел мертвые тела. Здесь были Кьел, Свен и Стрибьорн, а также сержант Хакон и Ранек. А тем временем его окружили люди в красном. У некоторых были откинуты назад шлемы, и их искаженные лица являли собой кошмарные пародии на человеческие. У других в прорезях забрал сверкали ужасной ненавистью красные светящиеся глаза. Он понял, что врагов чересчур много и они слишком сильны для него. Рагнар знал, что это слуга Хоруса — адепты предельного мрака, враги Русса. Он знал, что во всей Вселенной нет убийц беспощаднее. И понимал, что до смерти ему остаются считаные мгновения.
Один из воинов в красном знаком велел своим сторонникам остановиться. Они замерли, словно гончие, повинующиеся команде хозяина, — но Рагнар знал, что это лишь временная передышка. Они все так же жаждут его крови, и даже воля их грозного вождя не сможет удерживать их долго.
Предводитель заговорил, и его низкий голос был убедительным и искренним.
— Ты — могучий воин, Рагнар, — произнес он. — Ты великий убийца. Ты достоин присоединиться к нам. Бросай свое оружие. Прими участие в ритуале крови. Предложи свою душу Хорну. Живи вечно и познай восторг вечной битвы.
«Кто такой Хорн?» — подумал Рагнар. Это имя было странно знакомо и ассоциировалось со злом. Но почему его адепты добиваются преданности Рагнара? Конечно, это не имело для него большого значения, но Рагнар понимал, что это предложение искренне, и оно отчасти взволновало его. Воин в красных доспехах предлагал ему вечность кровавой битвы — как это было обещано героям, последовавшим за Руссом. Более того, Рагнар знал: приняв участие в их ритуалах и надев красные доспехи, он более, чем когда-либо, сможет наслаждаться бойней, будучи вознагражден за измену силой столь же великой, что и у бога. На мгновение он ощутил трепет искушения. Почему бы не присоединиться к этим великим воинам? Отчего не предложить душу этому Хорну? Почему бы не получить бессмертие?
Однако, даже размышляя над этим, он испытывал отвращение. Он видел, что эти адепты тьмы — заблудшие и проклятые создания. Они утратили что-то очень важное, и эта потеря сделала их низшими существами по отношению к людям. У них даже может иметься какая-то честь, но это совсем не то, что понимал под достоинством воина Рагнар. Их искаженные тела — это отражение изуродованных душ, и этого уродства не могла скрыть изысканная красота богато изукрашенных доспехов.
