— Надеюсь, когда-нибудь мы вновь встретимся, ярл, — серьезно сказал Рагнар. Старик обернулся и посмотрел на него сверху вниз. У него был странный взгляд.
— Ты нравишься мне, парень, поэтому я дам тебе совет. Молись, чтобы мы больше никогда не встречались. Ибо день, когда мы встретимся, будет для тебя роковым.
Тон, которым это было сказано, заставил Рагнара похолодеть. Это прозвучало как пророчество.
— Что это значит? Вы убьете меня?
— Ты все узнаешь, если это случится, — ответил Ранек, отвернулся и зашагал дальше.
Рагнар глядел, как старик поднимается по наклонной поверхности. При его приближении огромные двери бесшумно распахнулись. Старика приветствовал сгорбленный человек в черных одеяниях, лицо которого было скрыто металлической маской. Юноша смотрел, как они исчезают в сумраке. Ошеломленный, он еще долго стоял не двигаясь.
Через некоторое время послышался приглушенный скрежет. Огромный цветок на крыше здания начал двигаться, поворачиваясь к далекому Асахейму. Рагнар в изумлении увидел, как разворачиваются его металлические лепестки. В центре загорелись странно пульсирующие огни. Рагнар не представлял, что означала эта магия, но был уверен, что это каким-то образом связано со старым чародеем.
Осознав, что остался один на колоссальной площади, юноша ощутил какую-то тревогу. Он повернулся назад и почти бегом бросился к докам.
В ушах Рагнара гремел бой барабана, «Копье Русса» выходило из темных вод гавани Повелителей Железа в открытое море.
Юноша глубоко вдохнул чистый свежий воздух и улыбнулся, с радостью оставив позади зловонный и грязный город. Островитяне, может быть, и богаты, думал он, но ведут куда менее здоровый образ жизни, чем низшие из рабов.
На корме корабля лежали железные топоры и наконечники копий, тщательно завернутые в драконовы внутренности для защиты от разъедающего воздействия моря. Это было огромное богатство для племени Грохочущих Кулаков, и Рагнар радовался тому, что принял участие в столь удачном походе. Но все же что-то беспокоило его. Возможно, это было проявление счастливой судьбы, ведь старая мудрость гласит, что боги заставляют людей расплачиваться за свои дары.
Но казалось, больше никто на борту не разделял этого беспокойства. Остальные распевали радостные застольные песни, почувствовав облегчение от того, что покинули гавань и на судне нет больше Волчьего Жреца. Как бы его ни уважали и ни боготворили, присутствие этого человека подавляло всех. И теперь люди перешучивались, рассказывая друг другу байки о событиях этого путешествия. Моряки с наслаждением ели солонину и распивали эль. Смех эхом отдавался по палубе и рождал ответную радость в душе Рагнара.
Внезапно раздался гул, подобный грому. Рагнар в страхе поднял взгляд. В небе ни тучки, и никаких признаков бури, никакой причины для этого шума. Острые глаза юноши обшаривали горизонт в поисках источника грохота. Смех вокруг прекратился, зазвучали молитвы Руссу с прошением о защите.
Вот оно! Юноша увидел это вдалеке, по направлению к Асахейму. На таком расстоянии это всего лишь черная точка. За собой она оставляла белый след, подобно метеору в ночном небе, но сейчас стоял день, и след был белой линией, начертанной на бледной голубизне неба. Прямо у него на глазах точка повернула в сторону корабля и стала увеличиваться в размерах с ужасающей скоростью.
Проклятия и молитвы звучали все громче, и люди потянулись за оружием. Рагнар не сводил глаз с летящего предмета, гадая, что бы это могло быть. Теперь он видел у него два крыла — как у птицы, но только неподвижные. Что это за чудовище? Дракон? Виверна? Некий демон, вызванный сильной магией?
Но нет, это не казалось живым существом. Когда оно приблизилось, Рагнар увидел, что странный предмет более всего походит на один из железных кораблей, стоявших в гавани Асахейма. Голова шла кругом. Те суда не должны были плавать, а эта штуковина просто не могла летать! И тем не менее она держалась в воздухе — юноша не мог не верить собственным глазам.
Приблизившись, предмет замедлил свое движение, отчасти потеряв устрашающую скорость, с которой несся по небу быстрее любой птицы. Прекратился и громоподобный шум, он сменился стенающим ревом, подобным плачу тысячи потерянных душ в преисподней.
