Кошки-мышки - страница 85
Он поднялся.
— Увидимся в суде, — сказал он и оставил Джона Ребуса наедине с его безвкусным чаем и невеселыми мыслями.
Ребус хорошо выспался и рано проснулся. Он принял душ, на этот раз, однако, без радиосопровождения. Позвонил в больницу, убедился, что Трейси в порядке, что Финли Эндрюса починили без больших потерь, и отправился на Грейт-Лондон-роуд, где ждал допроса Малькольм Лэньон.
Официально Ребус все еще оставался персоной нон грата, и вести допрос поручили сержанту Дику и констеблю Куперу. Но Ребус хотел быть рядом. Он знал все трюки, к которым мог прибегнуть Лэньон, и не хотел, чтобы тому удалось выйти сухим из воды из-за случайной технической накладки.
Сначала он зашел в буфет, купил булочку с беконом и, увидав за одним из столиков Дика с Купером, подошел к ним.
— Здравствуйте, Джон, — сказал Дик, разглядывая дно своей чашки.
— Вот ранние пташки, — заметил Ребус. — Вам так не терпится приступить к делу?
— Фермер Уотсон хочет, чтобы все было кончено как можно скорее, а лучше — еще скорее.
— Неудивительно. Я буду сегодня на месте, на случай, если вам что-нибудь будет нужно.
— Спасибо, Джон. — В тоне Дика слышалось, что эта помощь нужна как рыбе зонтик.
— Ну… — начал Ребус, но решил, что лучше заняться завтраком. Дик и Купер казались мрачными от слишком раннего подъема, и застольной беседы не получалось. Ребус встал.
— Вы не возражаете, если я на минутку загляну к нему?
— Конечно, нет, — ответил Дик. — Мы подойдем через пять минут.
На первом этаже Ребус почти столкнулся с Брайаном Холмсом.
— Сегодня, кажется, все вышли на охоту, — заметил Ребус.
Холмс посмотрел на него сонными, непонимающими глазами.
— Не важно. Я собираюсь взглянуть на Лэньона-Хайда. Вы не увлекаетесь подглядыванием?
Холмс не ответил, но пошел с Ребусом.
— Сам Лэньон, пожалуй, оценил бы такую сцену.
Холмс посмотрел на него с еще большим изумлением.
— Ладно, не суть.
— Простите, сэр, я вчера очень поздно лег.
— Ах да, конечно. Большое вам спасибо.
— Я чуть не сдох, как увидел Фермера в костюме гробовщика, изображающего Рокфеллера на отдыхе.
Они рассмеялись. Что же, план, продуманный Ребусом за те пятьдесят минут, пока он ехал от Кэлума Маккэлума из Файфа, был составлен наспех, но он все-таки сработал. Результат налицо.
— Да, — согласился Ребус, — вид у вас был довольно оригинальный.
— Что вы хотите сказать?
— Вы изображали итальянскую армию. Наступление через отступление…
Холмс остановился и вытаращил глаза.
— И это вся благодарность, какую я заслужил? Мы все четверо вчера рисковали ради вас своей карьерой! Вы использовали меня как мальчика на побегушках — пойди туда, не знаю куда!.. Половина этих поручений была вообще неофициальной… Из-за вас чуть не убили мою девушку…
— Подождите, Холмс…
— …и все это — чтобы удовлетворить ваше любопытство. Преступников взяли — прекрасно. Вы, значит, их поймали, а мы все получили большой привет, несколько синяков и оторванные подметки!
Ребус смотрел в пол и дышал, как испанский бык.
— Черт, — произнес он наконец, — совершенно забыл. Я должен был вернуть утром этот несчастный костюм. Башмаки, правда, разлетелись. Вы сказали о подметках — и я вспомнил.
И он пошел по коридору дальше, оставив позади онемевшего Холмса.
У двери в камеру на доске было написано имя Лэньона. Ребус отодвинул задвижку и вспомнил засов на двери подпольного клуба. Постучите условным стуком, и дверь откроется. Он заглянул в камеру через окошко, отскочил и бросился к кнопке сирены. Услышав сигнал тревоги, Холмс забыл о своей обиде и побежал вперед.
Ребус рвался в запертую дверь.
— Мы должны открыть ее!
— Она заперта, сэр.
Холмсу стало не по себе. Ему показалось, что инспектор сошел с ума.
— Они уже идут.
Сержант в униформе прибежал бегом, со связкой ключей.
— Быстрее!
Замок открылся, и Ребус распахнул дверь. Малькольм Лэньон лежал на полу, прислонив голову к ножке кровати. Ноги раскинуты в стороны, как у куклы. Одна рука на полу, тонкая нейлоновая нить, похожая на рыболовную леску, намотана на почерневший кулак другой. Леска, петлей охватывавшая шею Лэньона, врезалась так глубоко, что ее стало совсем не видно. Глаза вылезали из орбит. Багрово-черное лицо, высунутый изо рта распухший язык. Это выглядело как последняя насмешка. Ребус принял ее на свой счет.
