Кому и зачем нужна была смерть Ронни? Стандартных причин можно назвать несколько. Знал что-то, чего не должен был знать; имел что-то, чего не должен был иметь; не имел чего-то, что должен был иметь. Какая из них верна? Ребус не знал. Никто не знал.
В дверь постучали, и появился констебль с чашкой чая. Это был Гарри Тодд.
— Опять вы, — без удивления заметил Ребус.
— Да, сэр. — Он поставил чашку на единственный уголок стола, свободный от бумаг.
— Как сегодня вечер? Спокойно?
— Как обычно, сэр. Несколько пьяных, пара ограблений. Серьезная авария около доков.
Ребус кивнул и взял чашку.
— Вы не знаете констебля по имени Нил Макгрэт?
Ребус поднял глаза на Тодда. Тот почему-то покраснел.
— Да, сэр, — ответил он. — Я его знаю.
Горячий чай с молоком пришелся как нельзя кстати. Ребус отхлебнул из чашки и спросил:
— Просил вас присмотреть за мной, а?
— Простите?
— Если встретите его, передайте, что все в порядке.
— Слушаюсь, сэр.
Тодд повернулся, собираясь выйти.
— Да, Тодд…
— Сэр?
— Чтобы я вас больше не видел.
— Слушаюсь, сэр.
Тодд выглядел подавленным. У двери он остановился, словно вспомнил новость, которая поможет ему вернуть расположение начальника, и обернулся с радостной улыбкой.
— Вы не в курсе операции в Файфе, сэр?
— Какой операции? — спросил Ребус с интересом.
— Ареста собачников, сэр.
Ребус старался казаться равнодушным.
— Взяли организаторов собачьего ринга. Вы знаете, кто арестован?
— Малькольм Рифкинд?
Торжествующая улыбка пропала с физиономии Тодда.
— Нет, сэр.
Он снова повернулся к двери. Терпение Ребуса лопнуло.
— Ну так кто же?
— Диск-жокей, Кэлум Маккэлум.
Несколько секунд Ребус тупо смотрел на дверь, закрывшуюся за Тоддом, пока до него не дошло, о ком речь. Кэлум Маккэлум! Любовник Джилл Темплер!
Ребус издал странный звук — нечто среднее между хохотом и победным кличем.
Отсмеявшись, он достал из кармана носовой платок, стал вытирать глаза, снова посмотрел на дверь — и она снова открылась. На пороге с озадаченным выражением лица стояла именно она: Джилл Темплер.
Ребус посмотрел на часы. Почти час ночи.
— Ты работаешь в ночь, Джилл? — спросил он, чтобы скрыть смущение.
— Ты, наверное, уже знаешь. — Она не пожелала услышать его вопрос.
— О чем?
Она вошла в кабинет, сбросила бумаги со стула на пол и устало села. Ребус поглядел на разлетевшиеся по полу листы.
— Утром уборщица подберет, — произнес он. — Да, я слышал.
— По этому поводу ты так веселился?
Ребус сделал вид, что не понимает, о чем речь, но это удалось ему только отчасти.
— Нет, конечно. Просто… прочел один нелепый отчет.
— Ты же не умеешь мне врать, Ребус.
Голос у нее был измученный. Ему хотелось утешить ее, сказать, что она прекрасно выглядит… Но он промолчал, зная, что соврать ей действительно не сумеет. С осунувшимся от бессонницы и потемневшим лицом она выглядела просто ужасно. Ее любовь заперли в тюремную камеру где-то в Файфе. Ее любовь теперь сфотографируют, снимут с нее отпечатки пальцев, запротоколируют.
Ее любовь — Кэлума Маккэлума.
Сколько неожиданностей таит в себе жизнь.
— Чем я могу тебе помочь?
Она подняла на него глаза, словно не понимая, кто он такой и где она находится. Потом передернула плечами.
— Это звучит глупо, но я действительно зашла случайно. Заглянула в буфет, прежде чем ехать домой, и услышала…
Она снова вздрогнула, и Ребус увидел, что она на грани срыва. Ему показалось, что она готова упасть в обморок.
— Узнала про Кэлума. Я просто не понимаю, как он мог… скрывать от меня такое хобби. Стравливать несчастных собак…
— Думаю, что правильнее будет спросить об этом у него, Джилл. Сделать тебе кофе?
— Нет, что ты. Я и так не представляю себе, как засну. Я бы попросила тебя о другом, если можно.
— Слушаю тебя.
— Отвези меня домой…
Ребус уже собирался кивнуть…
— …и еще обними меня.
Ребус медленно поднялся из-за стола, положил в карман ручку и листок бумаги. Она встала со стула и ждала его на середине комнаты. Пройдя по непрочитанным отчетам и неподписанным документам, он крепко обнял ее. Обхватив его руками, она уткнулась ему лицом в плечо. Он положил подбородок ей на затылок и, смотря на дверь, гладил ее спину одной рукой и ласково похлопывал другой. Через некоторое время она подняла голову, откинула назад плечи, но все еще не отпускала его. Глаза ее влажно блестели, но она уже взяла себя в руки. Выглядела она теперь гораздо лучше.
