Кошки-мышки - страница 21
– Вы можете начать посадку через ворота А на путь 8. Поезд отправляется до Бэй-Хед-Джанкшн, – раздался механический голос, обращающийся к пассажирам.
Все садимся на поезд до Бей-Хед-Джанкшн! Все вместе, вы, жалкие идиоты, поганые дешевые роботы!
Внимание Сонеджи привлек туповатого вида носильщик с таким отсутствующим взглядом, словно жизнь покинула этого мужчину лет тридцать назад.
– Никто не справиться с очень злым человеком, – бросил Сонеджи проходящему мимо носильщику. – Ты меня понял? Ты слышал, что я тебе сказал?
– Да пошел ты… – отозвался тот. Сонеджи хохотнул. Ему удалось выдавить хоть какой-то ответ из этой угрюмой подавленной скотины. А такие были повсюду. В последнее время миллионы подобных тварей окружали его.
Он уставился на носильщика и решил наказать его – оставить в живых.
Сегодня не твой день для того, чтобы умирать. Твое имя пока что останется в Книге Жизни. Гуляй себе дальше.
Гэри охватила ярость. Но он заранее знал, что это произойдет. Перед глазами все побагровело. Кровь, разом ударившаяся в мозг, отдавалась в висках тяжелыми ударами. Вот это уже плохо. И совсем не способствует разумному поведению и мышлению. Кровь? Неужели эти ищейки, идущие по кровавому следу, успели что-то вычислить?
Вокзал был переполнен толкающимися, пихающимися и рычащими себе что-то под нос ньюйоркцами в их наихудшем виде. Эти проклятые пассажиры всегда были на удивление агрессивными и всегда раздражали Сонеджи.
Неужели никто из них не понимает этого? Ну разумеется, кое до кого, может быть, и доходит. И что же они могут сделать, чтобы улучшить положение? Да ничего! Наоборот, они становятся все более агрессивными и несносными.
Правда, ни один из них даже не приблизился к его состоянию, к тому гневу, который в нем кипел. Потому что ненависть Гэри была чистой. Можно сказать, рафинированной. Он сам представлял собой гнев. Ведь он мог совершать такое, о чем они и мечтать не смели. Их гнев и ярость казались какими-то неубедительными, размытыми, взрывающимися разве что в их собственных пустых головах. Только он один отчетливо видел гнев и быстро реагировал в соответствии с этим.
А как приятно находиться внутри Пенн Стейшн, создавая очередную сцену своего собственного спектакля! Настроение у Гэри снова стало повышаться. Он воспрял духом. Сейчас он все видел ясно, очень ясно, в трехмерном пространстве. Закусочные, дотки со всевозможными пончиками и крендельками… И, разумеется, ощущал вездесущий рокот поездов внизу. Именно так он все и представлял себе до этого дня.
Он прекрасно знал, что совершится в следующий момент и чем все закончится.
Гэри Сонеджи прижимал к ноге нож с шестидюймовым лезвием. Оружие было достойно зависти любого коллекционера. Рукоятка, инкрустированная настоящим перламутром и коварный змеевидный клинок – настоящий малайский крисс. «Дорогой нож для дорогого клиента», – сказал когда-то Гэри слащавого вида продавец. «Заверните», – коротко бросил Сонеджи, и с тех пор так и держал оружие упакованным. Он намеревался использовать его только в крайнем, особом случае, как, например, сейчас. Или как когда-то давным-давно, когда Гэри убил этим ножом сотрудника ФБР Роджера Грэхэма.
Он миновал магазин «Гудзон Ньюс», где с блестящих журналов в мир, а также и конкретно на него – Гэри – пялились всевозможные известные лица, пытаясь заинтересовать собой проходящих мимо. Сонеджи не переставали толкать локтями бывшие попутчики-пассажиры. Господи, да прекратится это когда-нибудь?
Ух, ты! Наконец-то на глаза ему попался подходящий экземпляр, просто мечта, всплывшая из детства. Вот он, этот тип! Сомнений даже быть не может. Гэри узнал и лицо, и походку, короче, все до мелочей.
